…Подруги не заметили, как за окном стемнело, и в домах напротив один за другим зажигались огни. Последние несколько часов они просидели, болтая о тысяче разных вещей, смеясь и делясь историями из жизни. Пришедшая мама Ксюши познакомилась со Стасей, и отправилась на кухню готовить ужин. Отпускать Стасю не накормив она отказалась категорически – Ясеневой пришлось остаться, чтобы не обидеть хозяйку.
– Ну, пойду я, – глядя на часы, сказала Стася. Чай по кружкам уже остыл, торт частично съеден, частично – убран в холодильник. – Большое спасибо за ужин. Было очень вкусно!
– На здоровье! – По манере общения – простой и улыбчивой – Ксюша была вся в мать. И сейчас, тепло улыбнувшись, мама пожурила дочь. – Ну вот, время позднее, а подругу задержала!
– Мам, это ведь ты Стасю без ужина отпускать не хотела! – уперев руки в бока, возразила Ксюша. – Не вали с больной головы на здоровую!
– Ой, ну ладно-ладно! – Отвернувшись к полной посуды раковине, ответила мама. – Как же ей сейчас через дворы идти? А вдруг кто приставать будет?
– Зубы тогда по полу собирать будут! – Хохотнула Ксюша, – Мам, Стася же со мной на секцию ходит.
– Точно! А я и забыла. Ну, тогда бояться нечего! Стась, как пройти к метро знаешь?
– Я провожу, мам! – Ксюша принялась натягивать кроссовки.
– Заходи ещё, – перекрикивая стук посуды и шум льющейся воды, крикнула хозяйка. – Накормим-напоим!
– У тебя хорошая мама, – выйдя в подъезд, сказала Стася.
– А то! – выпрямилась Ксюша. – А я вся в неё!
– Сам себя не похвалишь – не похвалит никто.
– Ну, это точно! – смеясь, ответила Балабанова, перепрыгивая через порог.
– По поводу сегодняшнего… – Бредя мимо словно сгорбившихся под мраком московской ночи «хрущёвок», начала Стася.
– Да?
– Я не могу просто взять и начать всё менять, – нерешительно продолжила девушка. – Это очень сложно. Я по-прежнему считаю почти всех окружающих меня – скотом и тупым быдлом, которому нужно указывать его место. Но…
Стася остановилась.
– Я буду стараться, – Она посмотрела на Ксюшу. – Правда.
– Заканчивай считать всех людей за скот, – резко отчеканила Ксюша. – Слушай, а что с этим козлом будем делать? Давай его подкараулим где-нибудь, и отобьем ему почки и все причиндалы?
– Нет, Ксюш, – Стася отрицательно покачала головой. – Я ценю твоё желание, но это – личное. Я разберусь с ним сама.
– Ну смотри, – Ксюша потянулась, широко зевая. – А вот мы и пришли! Там, за углом – трамвайная остановка.
– Хорошо, – Стася на мгновенье замолчала. – Ксюш.
– Что?
– Спасибо. За всё, – Губы Стаси растянулись в искренней, открытой улыбке.
– Да ладно тебе, я ничего особенного не сделала, – напоследок обнимая подругу, смущённо сказала Балабанова. – Ну ладно, до вторника!
– Пока, – Стася помахала рукой Ксюше, после чего зашагала по улице. В тот вечер Стася чувствовала себя как никогда хорошо…
***
– Садись, Юрик.
– Хорошо ты тут устроился, Женька! – довольно крякнув, Блинов уселся в мягкое кресло. Откинувшись на спинку, взгляд его замасленных глазок заскользил по хорошо обставленному кабинету Ковалёва. – На такой кабинет и смотреть приятно! А уж на человека, в нём заседающего – тем более! Вон та деревяшка на стене чего стоит!
– Это панно из красного дерева и дуба, – польщённо ответил чиновник. – Ремонт месяц назад закончился. Сам всё подбирал, вплоть до плинтусов.
– Оно и видно, что с мужской сметкой сделано! Не теряешь зря времени, Женька. А то, как будто только вчера на выпускном водку хлестали, да в кладовке девок портили, а, Евгений Герасимович?
– Время оно такое, Юрий Александрович, – деланно официозно ответил бывший одноклассник, а теперь – важная шишка в администрации района. – Ну, с чем пришел? Так, чаи погонять, или разговор какой?
– Не торопись, Жень, – Блинов достал из кожаного портфеля завёрнутую в обёрточную бумагу бутылку. – Вначале порадую, а уж потом к делу перейду…
– Что это?
– Открой, узнаешь, – Блинов сложил руки на животе, выжидающе глядя на Ковалёва.
– Неплохо-неплохо, – отложив в сторону обрывки бумаги, Евгений Герасимович разглядывал бутылку дорогого французского коньяка.
– Помню про твою «маленькую любовь», – Блинов улыбнулся. – Ну, «настоящую любовь» можно делить на двоих – наливай!
На столе мигом оказались две стопки, по котором был разлито жидкое золото коньяка.
– Ну, будь здоров! – Блинов опрокинул стопку, выпив её до дна.
– Хороший коньяк, – похвалил Ковалёв. – Спасибо, удружил.
– Это мне тебя благодарить следует – за внеочередное «повышение».