– А теперь я тебя внимательно слушаю.
– Нужна твоя помощь, Жень, – начал Блинов. – Есть тут один кадр. Его сынок моего охламона отправил на больничную койку, на две недели. У меня сын балбес, конечно, но этот сучёныш явно перегнул палку. Ну, я и решил его по-нашему, по-мужски проучить…
Блинов облизал пересохшие губы, а затем продолжил:
– Отвёл его в отдел, накидал ему малость, все сделал по красоте, объяснил, за что и почему его наказал. Он прощения просил, а потом, говнюк, в окружное ОВД пошёл и написал на меня заявление. Дело сейчас шьётся полным ходом…
– А чего ты ожидал, когда бил его? – вызверился управленец. – Юр, ты уже до седых волос дорос, а всё кулаками машешь, как какой-нибудь вздорный пацан! Ты ожидал, что он тебе «спасибо» скажет?
– Ничего я не ожидал, – раздражённо пророкотал Блинов. – Но такое спустить не мог – он моего сына едва инвалидом не сделал, а мне с ним нянькаться?
– Дурья твоя башка, Юра, – отчеканил Ковалёв. – Ты зачем его в ОВД избил, а? Не мог его за Битцу вывезти, и там разобраться? А теперь заявляешься ко мне, прося подтереть за тобой натёкшие лужи крови и дерьма?
– Ты на меня не шуми, – Метнув косой, полный враждебной угрозы взгляд на чиновника, произнёс следователь. – Я тебе не секретарша, а твой товарищ и партнёр. Помнишь, сколько твоих проблем было убрано мной? Мы с тобой как две руки – одна другую моет…
Некоторое время они сверлили друг друга тяжёлыми взглядами. Затем Блинов продолжил, цедя слова:
– Я всё сделал грамотно – разобрался с ним в слепом углу, но кто мог знать, что у бати этого засранца тоже имеются кое-какие подвязки в округе? – Блинов приблизился к застывшему за столом Ковалёву. – Жень, мы с тобой не одно дело провернули – ты знаешь, что на меня можно положиться. И такого человека, как я, тебе терять не выгодно – если меня дожмут, у этого будут последствия…
«Вот он куда метит, – Ковалёв поморщился. – Поганый боров продаст меня при первой же возможности…»
– Хорошо, – допив коньяк, Ковалёв встал. – Что ты собираешься предпринять?
– Надо высадить этих, – Черты Блинова разгладились, и вновь на его толстомордом лице сияло разухабистое довольство. – В первую очередь – сопляка. А затем с его батей разобраться.
– Я сделаю всё, что смогу, – Ковалёв кивнул, давая понять, что разговор закончен. – Ладно, работа не ждёт – у меня перед новым годом аврал…
– Всё, понял-понял! – Блинов тут же засобирался. – Кто я такой, чтобы задерживать такого занятого человека, как ты, Жень! В любом случае спасибо, подсобил.
– Давай, с наступающим тебя, Жень! Ещё загляну на недельке, – Тяжёлой походкой Блинов направился к двери.
– Был рад тебя видеть, – не отрываясь от бумаг, ответил Ковалёв. И, когда за Блиновым захлопнулась дверь, а его тяжёлые шаги стихли вдалеке, тихо добавил: – Мерзкая тварь…
И длинно и витиевато выругался.
***
– А что это в классе всё так гудит? – спросил я.
По своему обыкновению, после обеда на большой перемене мы шли наверх, в закуток на лестнице с большими, истёртыми ступенями. Удобно было сидеть на них, облокотившись спиной на дверь чердачной каморки, в которой уборщицы хранили свой инвентарь.
– Ты о чём? – поинтересовался Евстафьев.
– На мою избитую ряху почти никто не обратил внимания, а вот на Стасю косятся. Удивительное дело, – Я аккуратно почесал лоб.
Ещё не успели с моего разбитого лица сойти гематомы, как я уже отправился в школу знакомой дорогой. До нового года оставалось чуть меньше трёх недель, и нужно было разобраться с кое-какими делами по учёбе. К тому же сильно хотелось увидеться со своими друзьями.
Во время моего вынужденного больничного проведывать меня заходила староста и Евстафьев, передавая мне домашку и последние новости. Но о странной, бросающейся перемене в классной обстановке мне никто не сказал.
– Ну, твое битое лицо уже давно в порядке вещей, – Коля невесело рассмеялся. – Как и моё.
– И всё-таки, – подытожил я.
– А ты что, совсем не слышал?
– Я дома неделю валялся, да по судам и травмпунктам ездил, сам знаешь, – Я угрюмо посмотрел на друга.
– Ну да, – согласился Коля. – Ну, слушок тут ходит, что Стасю на вписке Ковалёв «вскрыл», как бутылку шампанского.
– Да ну?
– Ага, – Коля закашлялся. – Все шепчутся, а сказать бояться – сам знаешь почему. А мне, в общем-то, плевать на неё саму и их шашни. Но ровно до тех пор, пока это не касается меня.
– Интересно, – В моей голове тут же вспыхнули события того вечера, когда я встретил Стасю в магазине. – Это не в пятницу на прошлой неделе было?
– Вроде да, – Евстафьев пожал плечами. – А что?