– Героин, товарищ капитан, – изрёк он. – Грамм десять, не меньше.
Стася видела, как кровь отошла от лица Ковалёва, как оно побледнело, а затем посерело, вытянулось.
– Нет…нет, погодите…– мотая головой, он всё повторял одно и тоже: – Нет…
– Пакуйте его, парни, – кивнул капитан.
– Не дёргайся, бегунок, – Один из бойцов уже крепил бледному, как полотно Ковалёву наручники. – Пошли…
Один из них положил ему руку на плечо – Ковалёв принялся заваливаться набок, будто на него нагрузили не меньше тонны. Поддерживая его, бойцы повели Ковалёва по проходу между партами. Потерянным взглядом он метался по классу, стараясь хоть где-то найти поддержку.
– Да что же это… – Директриса осела на подставленный стул. Она была потрясена. – Это какое-то недоразумение, подождите…
Уже у самого выхода, подталкиваемый бойцами, Ковалёв пересёкся взглядом со Стасей. Дикий, необъятный страх плескался в его глазах, Ковалёва трясло. А Стася, скрестив руки на груди, смотрела на него полным презрения и ненависти взглядом. Улыбнувшись, она подмигнула ему.
– Ты… – Ковалёв выбросил кулак вперёд, указывая на Стасю. – Ты…
– Молчать! – Рывком бойцы выволокли совсем потерявшего рассудок Ковалёва, и поволокли его в сторону лестницы.
– Ты! Ты! – Его вопли разносились по всей школе. Обезумев, он бился в руках силовиков. – Тварь!!!
Наконец, всё стихло.
Всё до одного уставились на Стасю. В глазах читалось непонимание, изумление, и самое главное для неё самой – страх.
«И так будет с абсолютно каждым, кто посмеет сунуть в мою сторону своё жало», – Стася распрямила плечи.
– Мария Юрьевна, – сев за парту, Стася спокойно обратилась в физичке. – Давайте продолжим урок – нам к экзаменам ещё готовиться, пробники скоро…
Она открыла учебник, достала ручку, и также спокойно принялась за решение задач.
6.
Мрачная тишина установилась в классе. Никто никого не травил, не бил. Все настороженно приглядывались друг к другу. В классе, несмотря на приближающиеся праздники, царил страх.
О Ковалёве почти нечего было не слышно – он, благодаря стараниям своего папы, сидел дома под подпиской о невыезде, на связь не выходил, в соцсетях не появлялся. По крупицам до класса доходили слухи, что дело принимает дурной оборот, несмотря на связи его богатого и влиятельного папы.
В «Подслушано» нашей школы бурлили споры, выкладывались видео с бойцами ОМОН, ведущего помешавшегося Ковалёва по коридорам. В нашем классе если о таком и говорили, то только вполголоса, оглядываясь на читающую Стасю.
Касаемо же моего дела, то процесс шёл противоречиво – прошло уже несколько заседаний, но пока внятного вердикта суд вынести не сумел.
А время шло, близился новый год и пробные экзамены. Помимо учебной нагрузки, на нас, как на выпускной класс, взвалили организацию новогоднего огонька и дискотеки. Директриса особо напирала на этот факт, заверяя нас, что при должном старании все пройдет без сучка и задоринки.
Её стараниями, инцидент с Ковалёвым был быстро затёрт, и она делала вид, что ничего не произошло. Но, как говорится, человек предполагает, а располагает Кто-то другой…
Напевая себе что-то под нос, радостная и пахнущая морозом директриса, вошла в кабинет.
– Ниночка, сообрази чайку! – пропела она, раздеваясь, – Я немного замерзла.
Усевшись за своё кресло и прикрыв глаза от удовольствия, глава школы потихоньку отхлебывала из фаянсовой кружки.
– Ну что, Нина – живём! – Директриса широко улыбнулась.
– Немного не понимаю, Марина Евгеньевна…
– Я только что из департамента – нашей школе выделили деньги на ремонт старого крыла, а значит тёплое море и солнце нам обеспечены. И всё это несмотря не некоторые «недоразумения»…
Директриса отхлебнула из чашки.
– Ниночка, донеси до каждого классного руководителя то, что на ремонт школы ещё необходимо собрать. При помощи каждого ученика, соответственно. Кстати, там рабочие приехали – передай Антонине Васильевне, чтобы их чаем напоили. Помещения освободили?
– Тут-то как раз и проблема, Марина Евгеньевна, – зачастила секретарша. – В кладовую под лестницей уместилась лишь часть инвентаря. Куда девать остальное школьное имущество?
– Сложите всё это на запасной, черной лестнице. Всё равно она не используется, – перебирая бумаги, отвлеченно сказала директриса. Мыслями она уже была далеко в работе. – И ещё чайку мне завари…
***
– Фух, заколебался, – Потный Чеботарёв ухнул на заскрипевшую парту. Он уже успел трижды пожалеть о том, что согласился помочь рабочим разгрузить машину с краской, лаком и прочим. И это после того разноса три дня назад, когда он, опять-таки вызвавшись добровольцем, перетаскивал школьный инвентарь на чёрную лестницу. От машины в кладовку, из кладовки к машине…