И вот передо мной снова предстала та низина. В чертах огромного дерева, покрытого снегом, угадывалось та самая старая ракита. Ветер вдруг затих, снег перестал идти, все вокруг замерло. Спустившись вниз и положив Грэйн рядом с деревом, я поцеловал ее в последний раз и силы окончательно покинули меня. Все, что я смог, это лечь рядом, и последним усилием обнять ее. В ту ночь меня нашел дядя, он нашел меня по следам. У меня были отморожены несколько пальцев на правой руке и лицо. Теперь это всегда будет служить мне вечным напоминанием. Но тот факт, что в ту ночь меня нашли одного, вселял надежду в мою душу. Я жил все эти годы мыслью о том, что она осталась жить. Я не знал как, но понимал, что смог спасти ее. С тех пор я искал то дерево, искал его бесконечно долго. Я проводил в этом лесу целые недели и месяцы, напрасно надеясь услышать еще хоть раз тот прекрасный звук. Но я не нашел ничего, будто всего этого и не было вовсе. Люди стали считать, что, не выдержав свалившегося на меня горя, я обезумел. И косые взгляды вскоре заставили меня уехать. Я стал рыбаком, но с тех времен я лишь существую, как будто и не живу. Всю жизнь я оставался один, поскольку никто не может заставить меня забыть мою Грэйн. И теперь, когда время мое в этом мире подходит к концу, я уже не могу надеяться, что снова увижу ее. Старик умолк. Эван молча смотрел на его изборожденное морщинами лицо. Его наполняли противоречивые чувства, ужас от услышанной истории не покидал его, но также он испытывал и глубокое сочувствие к этому бедному человеку. В правдивости истории он не сомневался ни минуты, достаточно было взглянуть на этого бесконечно скорбящего старика и все становилось ясно без слов.
- Что ж, удачи тебе, я надеюсь ты найдешь в своей жизни то, что ищешь.
Все слова будто застряли у Эвана в горле. За время как старик накинул свой рыбацкий плащ и вышел из трактира, навстречу жестокой погоде, он не сказал ни слова, так и оставшись сидеть в глубокой задумчивости. От свечи на его столе уже остался маленький огарок, а Эван все сидел и вспоминал то, как там, в океане, волна за волной накрывали борт его катера. Как с каждым разом, он думал о том, что эта волна точно будет последней. И только сейчас он осознал, что даже тогда, наедине со стихией, мысли о смерти в пучине не вселяли в него ужас. А сейчас их сковал страх, что в те жуткие минуты разум был пуст. Он не думал ни о Джейн, ни о доме, он просто не мог подумать о ком-то, кто был бы ему дорог, ради кого он хотел бы остаться жить. Он осознал, что в этом мире его не держит ничего, кроме выпивки и денег за проданный товар. На следующий день он отплыл в порт Карнлау, а вскоре и вовсе закончил плавать, и вернулся в Бристоль. Выучившись там на врача, он переехал в небольшой городок в графстве Гэмпшир и вскоре встретил там маму. Они были вместе всю жизнь, мама пережила его лишь на шесть лет. Отец рассказывал мне, что спустя два года он все же смог вернуться на тот маленький рыбацкий остров. За все это время его мысли не раз возвращались к старику, с которым судьба свела его в местном трактире. Расспрашивая множество людей, он не мог найти ни одного человека, который бы знал старого рыбака по имени Доран Уилсон. Только позже, остановившись в порту города Грумспорт, что находился недалеко от того острова, он разговорился с человеком, который знал некоего старину Дорана. Старого, угрюмого трудягу с седой бородой и четырьмя пальцами на правой руке. Он рассказал отцу, что тот пропал с тех пор, как однажды ушел в лес на охоту.
- Скорее всего этот дурак замерз насмерть, в такую-то стужу один в лесу. И что за нечистая понесла его туда в такую зиму. Помню, все твердил перед этим о какой-то песне.
- О песне?
- Вроде бы о каком-то народе, который живет за гранью леса.