— Он все ещё остро реагирует на огонь? — спросила Алекс у Гаэлина.
— Пара магов-стихийников подожгла его заживо. Не думаю, что он так просто оправится.
Наверное, нет. Холт был вампиром. Единственное, что вампиры ненавидели сильнее огня — это когда их поджигают заживо. К магам, которые их поджигают заживо, они тоже не испытывали нежных чувств.
— Что происходит со Сферами Существа? — Алекс содрала крышечку с упаковки йогурта. — Что Триада Магов и Круг Иномирных собираются делать, чтобы защитить оставшиеся две?
— Они заверили меня, что ввели дополнительные меры безопасности.
— Какого рода меры безопасности? — она зачерпнула полную ложку розового йогурта и съела. Ммм, клубничный.
— До сих пор они все пользовались магическими системами безопасности от Драхенбург Индастриз. Однако в связи с недавними проникновениями в эту компанию, маги и иномирные переключились на разработки компании «Белый Рыцарь».
— Никогда о них не слышала.
— Это маленькая частная компания, — он налил себе бокал вина. — Они специализируются на системах безопасности, которые функционируют на смеси технических и магических защит.
— Этого будет достаточно?
Гаэлин покачал головой.
— Александрия, я не могу сказать наверняка. Возможно. Зависит от того, чему мы противостоим.
Алекс указала на поломанную и обгоревшую гостиную.
— Вот чему мы противостоим. Группе ненавистников, — ранее, вернувшись домой, она слишком устала, чтобы рассказывать ему все, что они с Логаном узнали. — Их называют Конвикциониты. Логотип их организации был выгравирован на заколдованном шарике, который взорвал твой подвал.
— Конвикциониты, — он сделал глубокий вдох, и его бледное лицо сделалось похожим на бумагу. — Их организация проповедует, что магия — это зло.
— И все же они гоняются за магическими объектами. Зачем они им понадобились? — спросила Алекс. — Чтобы с их помощью убить сверхъестественных существ в городе?
— Они ненавидят магию, Александрия. Люди, ненавидящие магию, не пользуются ею. Они её разрушают.
— Что случится, если они разрушат Сферы?
Он сделал большой глоток.
— Никто не может сказать наверняка. Сферы Сущности были созданы для поддержания баланса магии в мире. Без них баланс может нарушиться. Если это случится, инстинкт возьмёт верх над здравым смыслом; хаос разорвёт порядок в клочья.
— Если они настолько опасны, почему Магический Совет не защитил Сферы? — потребовала Алекс. — Почему они держат их в барах и зданиях старых фабрик?
— Сферы настолько древние, что почти получили статус мифа. Совет видит в них символ, и ничего более, — он отпил вино из бокала. — И возможно, они правы. Возможно, Сферы, как и я, настолько древние, что больше не содержат истинной силы.
— А что если Совет ошибается? Если Сферы все ещё поддерживают баланс?
— Тогда их разрушение станет концом известного нам мира.
— Ты сказал, что инстинкт возьмёт верх над здравым смыслом. Сверхъестественные существа сойдут с ума?
— Возможно. Зависит от самих сверхъестественных существ — и их инстинктов. Некоторые из них более жестоки, чем другие.
— Например, вампиры, — сказала Алекс.
— Да.
— Конвикциониты уже заполучили Сферу Крови. Если они её разрушат, вампиры поддадутся коллективной жажде крови?
— Если Сфера все ещё содержит силу, это крайне вероятно, — спокойно сказал он, играя вином в бокале.
— Проклятье, Гаэлин, — Алекс так крепко врезала кулаком по бару, что её ложка задребезжала на мраморной поверхности. — Мы говорим о полном разрушении магического порядка. Мы, возможно, на грани превращения мира в одну большую кровавую баню. Как ты можешь быть таким спокойным?
— Три причины, — ответил он. — Во-первых, паника не помогает. Мы делаем все, что в наших силах, чтобы это предотвратить. Во-вторых, мы не знаем, содержат ли Сферы в себе эту мощь. И наконец, самое важное, их просто невозможно разрушить. Они защищены от обычного оружия и невосприимчивы к магии.
— Насколько невосприимчивы?
— В высшей степени. Орда магов первого уровня может целый день атаковать Сферы разрушительной магией и не нанести ни трещинки. Аналогично дело обстоит с фейри, вампирами и иномирными. Ни у кого больше нет такой магии.
— А у тебя есть?
— Нет. Больше нет. Давным-давно, возможно, я сумел бы это сделать. Но не теперь, — его взгляд уставился куда-то вверх, как будто Гаэлин вспоминал лучшие дни. Он покачал головой, отбрасывая ностальгию. — Столетия назад существовало множество могущественных сверхъестественных существ. Драконы. Наверное, они могли бы это сделать. Но они тоже исчезли. Никто не видел настоящего дракона уже много веков.
— Что с ними случилось?
Он должен был знать. Он прожил дольше всех. Он стал свидетелем подъёма и падения империй — магических и обычных.
— Это грустная история, Александрия, — он уставился в пустой стакан. — Давай не будем говорить об этом.
Алекс хотела спросить его о Драконорожденных, но у неё возникло такое чувство, что ответ будет тем же. Кроме того, она знала, что случилось с её видом. Злобные властители Магического Совета убили всех до последнего. Конвикциониты были не единственными, кто ненавидел то, чего не понимал.
— Неважно, что Конвикциониты могут или не могут сделать со Сферами, факт остаётся фактом: мы не можем позволить им заполучить остальные. И нам нужно вернуть те, что были украдены, — сказала она.
— Конвикциониты опасны, — согласился Гаэлин, наливая себе ещё один бокал вина. — Они могут подорвать весь сверхъестественный строй. Я слышал кое-что. Шепчутся об ужасных вещах.
— Каких ужасных вещах?
— Они ловят и пытают сверхъестественных существ. Но крики никогда не расходятся далеко. Их быстро заглушают.
— Чего они хотят?
— Искоренить магию с лица земли, — сказал он. — Я не знаю, как они планируют это сделать. Возможно, они считают, что сферы им в этом помогут. Все, что я знаю — это что посеянное ими в Европе семя ненависти распространяется. Созданный ими яд распространяется.
— Что мы можем сделать, чтобы их остановить?
Он ответил усталой улыбкой.
— Ты уже это делаешь. Ты сражаешься с монстрами магического мира, злобными тварями, которые беспричинно и безудержно нападают на людей, настраивая их против нас. Это долгая битва. Тяжёлая битва. И Цюрих атакуют особенно сильно. Ты это заметила?
— Здесь больше монстров, чем у меня на родине, — согласилась она. — И больше сверхъестественных существ, которые должны бы прекрасно знать, чем грозит непослушание.
— Это уже изменило людское отношение к нам, — сказал Гаэлин. — В большей части мира они стремятся стать нами. Здесь многие из них боятся нас. И этот страх распространяется. В глубине души все люди боятся того, чего не понимают. Нас. Пока что страх прикрывался их желанием стать как мы. Надежда — мощная штука, но проблема в том, что она уже умирает, во многом благодаря людям вроде Конвикционитов. Вскоре восхищение и любопытство людей в адрес сверхъестественных существ сойдут на «нет», и останется лишь страх.
— Ты думаешь, что битва уже проиграна, — осознала Алекс.
Гаэлин вздохнул.
— Это не одна битва. Это война против человеческой природы. И её нелегко выиграть.
— Мы не можем сдаться, — настаивала она. — Если мы проиграем, если ненавистники выиграют, тогда начнётся настоящая война. И умрут миллионы.
— Мы сделаем все, что сможем, — он похлопал её по руке. — Александрия, мне нужна твоя помощь. Ты меняешь ход событий.
Она издала болезненный смешок.
— Это так не кажется. С каждым днем монстров становятся все больше. И они делаются сильнее. Например, гибриды.
— Я найму больше людей для сражения с монстрами, но таких наёмников как ты просто не найти. Ты пробыла здесь два месяца. Ни один из твоих предшественников не продержался дольше двух недель.
Алекс тяжело сглотнула.