Зачем? Самсон Ильич уже никогда не узнает в ней той строгой дамы в синем костюме. Если Лелька завтра явится в обычных джинсах и свитере, Самсон Ильич примет их за очередное чудачество.
Хоть в мешке из-под картошки приходи!
Или в бальном платье Золушки.
Ну, тоска…
Самсон Ильич будто подслушал ее. Подошел к Лельке, кивнул на монитор и задумчиво спросил:
― Может, Светлана таки записала фамилию той девицы в синем костюме? Она обычно фиксировала всех, кто шел на прием.
Лелька от неожиданности клацнула зубами, пузырь с противным треском лопнул, и она брезгливо поморщилась. Спешно почистила пальцем щеки и капризно протянула:
― Зачем вам имя воблы в синем?
― Да так.
― Мы с Васькой, значит, вас уже не устраиваем? ― противным голосом поинтересовалась Лелька. ― Ну и ладно, не очень-то и надо, нам с Васькой и дома неплохо, папка только обрадуется…
― Ну что ты, детка, ― встрепенулся Самсон Ильич. ― Я с вами ни за что добровольно не расстанусь! В жизни столько не смеялся, сколько на этой неделе, чтоб мне кошерной пищи не есть или с пейсами расстаться, не успев их отпустить.
― А синий костюм как же?
― Да к чему мне дама в синем, душечка? У меня в приемной все цвета радуги, таки о себе с Василием не забыла? ― Самсон Ильич развел руками. ― Просто меня о ней спрашивают.
― Кто?
― Да, кыто? ― поддержал Василий, раздирая прямо на дорогой столешнице свой банан.
Самсон Ильич поскреб затылок и недоуменно бросил:
― Если б я знал!
― Тот тип в кожаном, да? ― подсказала Лелька. ― Ну, он еще конверты перепутал, помнишь, Вась?
― Ага-а…
― Ты про Стаса Волошина?
― Вась, я про Стаса?
― Ага-а…
― Ну, ты прям как попка безмозглый, ― вдруг вскипела Лелька и ногой спихнула зазевавшегося Василия на пол. ― Все «ага» и «ага». Надоел, блин!
Василия хорошо приложило тяжелым браслетом по голове. Лелька в последние дни давала ему в офисе относительную свободу, свою цепь Василий носил сам, Лелька браслет на запястье не надевала.
Попугай обалдело хрюкнул. Долбанул клювом дутое золотое кольцо и вяло пробормотал:
― Попка безмозглый. Безмозглый попка. Это я, да!
Самсон Ильич захохотал. Отсмеявшись, вытер рукавом выступившие слезы и заявил:
― Таки смерть моя будет легкой, спасибо, детки.
― «Спасибо» в кар-рман не положишь, ― радостно выкрикнул Василий одну из своих любимых поговорок. ― И на хлеб не намажешь, так!
― Ишь, разговорился, ― проворчала Лелька. Протянула попугаю недоеденный банан и буркнула: ― Лопай, ладно уж. Заработал. ― Она обернулась к Самсону Ильичу. ― Так это Стас вам все голову морочит?
― Стас тоже звонил, ― подумав, сказал Самсон Ильич. ― Потом, наверное, по его поручению, еще несколько раз звонили, но не представились, кажется…
Лелька помрачнела. Василий, почувствовав неладное, оставил свой банан в покое. Взлетел на стол и устроился поближе к хозяйке.
― По-моему, они так считают, ― поморщился Самсон Ильич, ― именно дама в синем забрала конверт. Ну, нечаянно.
― Я не брала! ― забывшись, возмущенно воскликнула Лелька.
― Конечно, лапочка, ― Самсон Ильич осторожно коснулся одной из Лелькиных многочисленных косичек, ― не брала. Ты ж только через день-два на работу устроилась.
― Ага-а, ― Василий прижался головой к Лелькиной щеке. ― Чер-рез день-два…
― Ну что за птица, ― восхитился Самсон Ильич. ― Все понимает!
― Подумаешь, ― Лелька ласково потрепала попугая по спинке. ― Повторил за вами, всех делов-то… Попка, он и есть попка!
― Ага-а, ― закивал Василий. ― Попка безмозглый. Это я, да-а…
Тамара ждала Лельку и злилась. Времени уже почти семь, а старшая сестрица все еще где-то шляется.
Впрочем, почему «где-то»? Понятно ― у Машки. Переодевается там, превращается из «оторви да выбрось» в более-менее приличную даму. Небось еще обсуждает с Машкой свои безумные планы.
Тамара бездумно поболтала с Диной. Обсудила с Мишкой «Понедельник начнется в субботу» Стругацких и порадовалась, что племянник умеет думать.
В отличие от матери!
Помогала Дине вырезать из старой варежки жилетку для куклы. Нагло соврала позвонившему Сергею, что Лелька в ванной и не может подойти. Полистала свежие газеты.
Несколько раз Тамара порывалась набрать Машин номер, но заставляла себя отойти от телефона: слишком много чести! Мгновенно поймут, как она волнуется. А с чего бы? Подумаешь, конверт пропал, мало ли бумаг теряется, а уж писем среди них ― тьма…