― Почему «хамоватых»? ― пробормотал Самсон Ильич, отступая к зазвонившему телефону.
― Почему?! Да я ему: «мол, не доложите ли шефу…» А он мне: «Охота была ноги ломать!» Это как, по-вашему, очень вежливо?!
― Э-э…
― Вот и я говорю ― откровенное хамство!
― Неужели вы именно Василия попросили доложить? Не секретаршу? ― пролепетал Самсон Ильич, поднимая трубку.
― Уж лучше дурацкая птица, чем это чмо с косичками! ― гордо возвестила Маша и поправила сползающие на нос очки.
― Самсон Ильич, ― шептал в трубку охранник Костя Прохоров, ― «дама в синем» уже у вас?
― Да.
― Вы не могли бы ее задержать на полчасика, я что-то никак Волошина найти не могу, его нет в офисе.
― Э-э…
― Правда, я на этот раз ее фамилию записал, Самсон Ильич, ― похвастался Костик. ― И имя.
― Таки зачем же держать? ― проворчал Самсон Ильич, с опаской наблюдая за раздраженной соискательницей. ― Фамилия есть ― не Иванова, надеюсь? ― значит, сам отыщет.
― Густелева, не Иванова!
― Очень красивая фамилия, ― порадовался за даму в синем Самсон Ильич. ― Главное, редкая!
― Ага!
― Ну и ладненько.
― Я передал секретарше Волошина, чтоб записал все. Так и сказал: мол, «дама в синем» ― Елена Густелева. Она сейчас на приеме, и Стас ею очень интересуется.
― Вот и умница, ― Самсон Ильич осторожно вернул трубку на рычаг.
Маша с любопытством рассматривала потрясающие персидские ковры, бархатные тяжелые портьеры на окнах, картины в дорогих позолоченных рамах, огромную хрустальную люстру ― она раньше такие лишь в театрах видела ― аквариум во всю стену с самыми экзотическими рыбками, странную низкую мебель на гнутых ножках…
― Нравится? ― вкрадчиво поинтересовался Самсон Ильич.
― Аляповато, ― вздрогнув, заявила Маша и едва не уронила очки.
― Вот и Фирочка так же говорит, ― вздохнул Самсон Ильич, ― доча моя единственная. Режет правду-матку в глаза, нет, чтоб помолчать, пожалеть своего старого папочку…
― Чего ради? ― задрала нос Маша. ― Сами же сказали ― правду говорит!
― Я сказал ― режет, ― осторожно поправил Самсон Ильич, ― а это таки большая разница, не знаю, как там у вас дела с русским языком…
― У меня ― отлично!
― Да? Завидую, я бы себе больше тройки не поставил, хотя русскую классику обожаю, моя слабость, знаете ли…
Маша покосилась на часы. Ей казалось, что через две-три минуты пора бежать отсюда. Не хотелось, чтоб Кожаный пристал с вопросами прямо здесь. Рассмотрит Машино лицо ― оно ей надо? Вот на улице, под зонтом, а еще лучше ― со спины…
Маша расправила плечи и сделала строгое лицо. Самсон Ильич наоборот – осклабился максимально широко, он тоже смотрел на часы.
― Так как насчет места? ― строго спросила Маша.
― Места? ― промямлил Самсон Ильич.
― Не хотите же вы сказать, что взяли секретарем глупую девчонку с косичками? ― Машин голос налился силой, глаза запылали праведным гневом.
― Хочу, ― Самсон Ильич трусливо улыбнулся.
― Но это же позор!
― Как-нибудь перетерплю.
― Дискредитация фирмы!
― Таки куда ж ее больше дискредитировать…
― А попугай?!
Самсон Ильич вздрогнул и покосился на дверь, надеясь, что она плотно прикрыта, и любопытная Лисичкина не подслушивает, ему не хотелось травмировать девочку. Неплохая малышка, в принципе, только немного легкомысленная…
С другой стороны, какие ее годы?
― Что ― попугай? ― шепотом переспросил он. ― Таки вы путаете старого еврея, милочка, изъясняйтесь яснее.
― Вы предпочли меня ему?!
Самсон Ильич открыл рот. Потом поскреб затылок и смущенно поправил:
― Вы хотели сказать, детка, «его мне»?
― Неважно!
― Да-с, тонкости русского языка, чтоб его…
― Вы опять оскорбляете!
― Что вы, душечка, ― это я о себе. Старому еврею трудно изъясняться чисто по-русски, так и прорываются «шоб я так жил», «вы делаете мне страшно» или «мне с вас смешно»…
Маша подняла руку:
― Довольно! Выбирайте: я или они?
― Они, ― ткнул пальцем в приемную Самсон Ильич.
― Тогда прощайте! ― патетически воскликнула Маша. ― Вы еще об этом пожалеете!
― Таки уже страшно, ― признался захлопнувшейся двери Самсон Ильич.
Он постоял посреди кабинета. Поднял с ковра пакетик с сухим кормом и порадовался, что на него не наступил. Полюбовался неспешной жизнью в аквариуме и недоуменно спросил неизвестно кого:
― И шо то было?
Маша вылетела из кабинета босса разгневанной фурией. Выхватила свой зонт из рук охранника и даже не поблагодарила парня, а ведь Костик позаботился его высушить. Впрочем, на улице по-прежнему шел дождь, так что можно было не стараться.