Тамара нервно хмыкнула: вдруг чокнутая Машка права, и там лежали алмазы?! Тамара слышала: с якутскими алмазами сейчас только ленивый не свяжется, контрабанды ― море.
Опять же ― сон в руку.
Тамара озабоченно сдвинула брови: теперь главное ― как ей вернуть конверт и связаться с Кожаным? Может, съездить прямо к нему в офис? Машка адрес называла, это рядом с ее домом.
Тамара машинально поменяла содержимое местами, зачем ― и сама не знала. Так, на всякий случай. С трудом засунула оба конверта в карман куртки, пожалев, что не прихватила с собой пакета или сумочки, она терпеть не могла, когда заняты руки. Захлопнула входную дверь и пошла к лифту.
Сейчас Тамара не ломала голову над тем, как спасти Лельку с Машкой ― вот получат статью за похищение людей, сумасшедшие… ― ее волновало другое: что случилось у Лешки?
«Боже, хоть бы ничего страшного, ― думала Тамара, спускаясь вниз. ― Мне бы как-то девчонок найти, пока они дров не наломали, а тут еще Лешка…»
Прикинуть еще раз, какие именно неприятности могли случиться у Сазонова, что это за вопрос жизни и смерти, Тамара не успела. Лешка вполне живой и здоровый ― по крайней мере, внешне! ― вихрем налетел на нее, едва Тамара вышла на крыльцо. И затащил в машину.
Тамара обомлела, старясь даже не дышать: на нее с соседнего сиденья смотрел разъяренный Иван Епифанцев.
Тамара как-то видела такие же налитые кровью маленькие круглые глазки, когда смотрела передачу «В мире животных». Вот только плохо помнила, кому ж они принадлежали. Похоже, буйволу.
Или… кабану?
Тамара в панике зажмурилась. Она прекрасно понимала, что ее ожидает. Допрос первой степени, вот что!
Прямо сейчас.
Тактика ведения допросов в эти минуты волновала не только Епифанцева с Сазоновым. Маша с Лелькой уже пробовали свои силы в новом деле. И если Лелька пока больше предпочитала роль наблюдателя, то Маша Епифанцева чувствовала себя как рыба в воде.
Маша жалела лишь о том, что вытащила из багажника клетку с попугаем. Зачем, спрашивается?! Ведь ТАМ он молчал! А если и пытался возмущаться, то его никто не слышал.
Зато теперь…
Василий мешал вести допрос!
Маша неодобрительно покосилась на подругу: а Лельке хоть бы что. Смеется! Тут плакать нужно ― нет, рыдать! ― а она хихикает!
Маша горестно покачала головой: оставить попугая дома с невинными зверенышами она не рискнула. Бессовестный Василий порой ТАКОЕ загибал…
Ванька краснел!
И потом ― Маша ему не доверяла. Попугай, ломая все ее представления о птицах, с аппетитом уплетал не только бананы, но и колбасу. А говяжью печень Васька не просто ел, он ее трескал! Аж давился от жадности и при этом рычал как самый настоящий тигр.
Может, он хищник? Эдакое исключение в мире пернатых? Вон, у Васьки какие страшные когти. А клюв?! Как можно оставить на него беззащитных, доверчивых малышей!
Маша показала бессовестному Василию кулак и снова приступила к допросу. Честно сказать, дело продвигалось туго, и это подруг печалило.
Если Маша сейчас чувствовала в себе кровь Шелленберга, Бормана и Мюллера ― да-да, трое в одном флаконе! ― то подследственный явно только что породнился со Штирлицем.
Держался удивительно твердо!
Невинность выплескивала через край, отказываясь умещаться в столь небольшом сосуде, как человеческое тело.
Стас Волошин в наглую отрицал, что похитил Светлану. Заявил, что не имеет представления, кто это сделал. И зачем.
Твердо уверял, что ничего об этой «стерве» не знает. Стоял на своем, куда там Штирлицу!
Мол, да, один раз ее видел и даже расспрашивал о конверте, вот только Светка ничего о нем не вспомнила. А второй раз дома не застал. Это когда Стас хотел узнать, не прихватила ли пустоголовая девка случайно конверт вместе во своим барахлом, когда чистила стол.
И с тех пор ее не видел, так!
Волошин наотрез отказался говорить, что же в конверте. Держался уже не как интеллигентный Штирлиц, а как белорусский партизан, гордо плюющий палачу в физиономию.
Нет, Стас не плевал. Зато хохотал как кашалот, услышав о якутских брильянтах, Машу аж в краску бросило.
Этот гад и паяльника не испугался!
Хотя Маша раскалила его так, что прожгла Ваньке какой-то стол, на нем коробки с эмалированной посудой стояли.
Лелька, увидев алый нос паяльника, побледнела и откровенно заволновалась. Василий в панике забился на верхнюю полку, под самый потолок, он вдруг вспомнил про микроволновку. А Волошину хоть бы хны.