И вот теперь получалось, что человек, чья смерть в огне откровенно обрадовала (а в данном случае я бы не побоялся и слова «осчастливила») столь многих, вновь оказался среди живых и здравствовавших.
В дверном проеме появилась тень. Арон Эллис, шеф нашей организации, мой непосредственный начальник. Светловолосый и невероятно широкий в плечах. Тонкогубый рот полураскрыт. Он не знал, что я сижу на телефоне.
— Слышал новость? Там, в Род-Айленде… Как теперь выясняется, это был не Лавинг.
— Я как раз толкую об этом с Фредди, — сказал я, указывая на свой наушник.
— У меня в кабинете ровно в десять.
— Буду.
И он проворно удалился, шлепая по полу коричневыми мокасинами с кисточками, которые странно смотрелись в комплекте с голубыми мешковатыми брюками.
— Это был Арон, — сообщил я агенту ФБР, сидевшему в своем офисе, который располагался километрах в пятнадцати от моего.
— Знаю, — отозвался Фредди. — Мой босс информировал твоего босса. А я информирую тебя. Будем работать над этим вместе, сынок. Позвони, если что.
— Не клади трубку, — остановил я его. — А что с нашими клиентами в Фэрфаксе? Вы уже выслали агентов, чтобы присмотреть за ними?
— Еще нет. Об этом только что стало известно.
— Нужно отправить туда кого-нибудь немедленно.
— Но, судя по всему, Лавинга там еще и близко нет.
— Все равно сделайте это.
— Но…
— Просто сделайте.
— Слушаю и повинуюсь. Примите заверения в совершенном к вам… И все такое.
Фредди отключил связь, прежде чем я успел хоть что-то добавить.
Генри Лавинг…
Какое-то время я сидел и опять смотрел в окно здания моей организации, находившегося в старой части Александрии. На этом невероятно уродливом здании, какие только и возводили в 1970-х, не было даже вывески с названием. Я пялился на клинышек травы, на антикварный магазин, на кафе «Старбакс» и на несколько кустов вдоль автостоянки. Кусты были высажены неровным зигзагом, конец которого указывал на штаб-квартиру масонской ложи, словно их разместил таким причудливым образом один из персонажей Дэна Брауна, зашифровавший некое сообщение в пейзаже, вместо того чтобы отправить его по электронной почте.
Потом мой взгляд вернулся к коробке «Федерал экспресс» и бумагам на столе. Соединенная скрепкой пачка листов касалась аренды явочного дома поблизости от Силвер-Спринг в штате Мэриленд, под вымышленным именем разумеется. Мне еще предстояло договориться с хозяином о снижении квартплаты.
Еще один документ был бланком расписки о том, что я сдал клиента, находившегося под моей охраной. Его я вчера благополучно передал двум траурного вида джентльменам в таких же траурных костюмах, которые базировались в Лэнгли, штат Виргиния. [1]Я подмахнул бланк и сунул его в папку с надписью «Исходящие».
Последнюю бумажку я начал просматривать, когда позвонил Фредди. Ее я ненароком притащил из дома. Вчера вечером мне на глаза попалась настольная игра, инструкцию к которой я захотел освежить в памяти. Открыл коробку и обнаружил этот листок — старый список дел, намеченных перед какой-то праздничной вечеринкой, с именами гостей для обзвона, продуктами и украшениями, которые следовало купить. По рассеянности я сунул пожелтевшую бумажку в карман, где и обнаружил ее нынче утром. Гулянка состоялась лет сто назад, и это было последнее, о чем мне хотелось сейчас вспоминать.
Еще раз бросив взгляд на почерк того, кто составил от руки этот список, я скормил листок уничтожителю бумаг, мгновенно превратившему его в двухмиллиметровую лапшу.
Пришедшую экспресс-почтой коробку я убрал в свой сейф, где не было ничего выдающегося — никаких сканеров для радужной оболочки глаз и прочего. Обычный замок с кнопками для ввода кода, и все. Потом я поднялся из-за стола и надел темный костюмный пиджак поверх белой рубашки, которую всегда ношу в конторе, даже если работаю по выходным. Выйдя из своего кабинета, я повернул направо, в сторону офиса, шефа и зашагал по серой ковровой дорожке длинного коридора, расчерченного сейчас полосами солнечного света. Они слегка тускнели, проникая сквозь зеркальные снаружи пуленепробиваемые стекла окон. В этот момент я уже не думал ни о вздутых ценах на недвижимость в Мэриленде, ни о доставленных мне товарах, ни о напоминании о прошлом, явившемся так некстати. Мысли мои целиком поглотил вернувшийся из небытия Генри Лавинг — человек, который шесть лет назад в овраге рядом с хлопковым полем в Северной Каролине пытал и убил моего наставника и близкого друга Эйба Фэллоу, чьи отчаянные крики я слышал через все еще работавший тогда мобильный телефон.
Семь минут криков, терзавших душу, а потом звук покончившего со всем этим выстрела, сделанного не из жалости, а по профессиональной привычке доводить начатое до конца с максимальной эффективностью.
2
Я сидел в кабинете нашего директора в потертом кресле рядом с человеком, который явно знал меня, поскольку кивнул как старому приятелю, когда я вошел. Я же, как ни старался, не мог вспомнить о нем ничего, кроме того, что он служил в команде прокурора. Примерно моего возраста — лет около сорока, — низкого роста, чуть одутловатый и с волосами, по которым скучал парикмахер. Но при этом с лисьими глазами.
Арон Эллис заметил мой взгляд.
— Помнишь Джейсона Уэстерфилда из генеральной прокуратуры США?
Я не стал притворяться и ничего изображать, а просто пожал ему руку.
— Фредди ввел меня в курс дела.
— Агент Фредерикс? — переспросил Уэстерфилд.
— Он самый. Сказал, что у нас есть объект для защиты в Фэрфаксе и «дознаватель», который должен добыть информацию за несколько дней.
Уэстерфилд говорил не только слишком высоким, но и раздражающе игривым голосом.
— К гадалке не ходи. По крайней мере так нам доложили. На сей момент нам мало что известно. Но «дознавателю» точно отдали приказ действовать. Кое-кому позарез нужна информация от нашего объекта в понедельник к вечеру, или последствия станут непредсказуемы. Но мы понятия не имеем, о каких, к хренам собачьим, последствиях идет речь. Pardonnez moi. [2]
Если я был одет как прокурор, готовый хоть сейчас выступить в суде, Уэстерфилд предпочел свободный стиль для выходных. Причем не свободный стиль для выходных на работе, а одежду, более подходящую для похода или рыбалки: легкие хлопчатобумажные брюки, клетчатую ковбойку и ветровку. Необычно для человека из округа, [3]где привыкли частенько выходить на службу по субботам и воскресеньям. Это подсказало мне, что у него могут быть проблемы с дисциплиной. Мне также бросилось в глаза, что он сидел, подавшись вперед, на самом краю кресла, крепко вцепившись пальцами в папку с документами. Он не нервничал, нет, и вообще не походил на неврастеника, но был заметно возбужден. Словно страдал от ускоренного метаболизма.
Затем у нас за спинами раздался еще один голос, на этот раз женский:
— Прошу извинить меня за опоздание.
К нам присоединилась женщина лет тридцати. Особый обмен приветствиями сразу подсказал мне, что это помощница Уэстерфилда. Блондинка с волосами до плеч. Новые или только что из химчистки синие джинсы, белый свитер под светло-коричневой спортивной курткой и впечатляющее ожерелье из жемчуга кремового оттенка. В ее серьгах тоже красовались две крупные жемчужины, но у самых мочек их дополняли не менее эффектные бриллианты. Несмотря на молодость, ее очки в темной оправе были трифокальными — я понял это, наблюдая, как постепенно менялось положение головы этой дамы, когда она изучающе рассматривала кабинет и меня самого. «Пастух» обязан знать вкусы своих клиентов при покупках (это помогает лучше разбираться в характерах людей), и здесь я инстинктивно отметил «Шанель», «Коуч» и «Картье». Девушка из богатой семьи и, по всей вероятности, одна из лучших на своем курсе в юридической школе Йеля или Гарварда.
Уэстерфилд представил:
— Знакомьтесь, это помощник прокурора Крис Тизли.
Мне она пожала руку, а с Эллисом раскланялась.