Но, разумеется, официально было ни к чему не придраться, и Эрик приступил к простановке подписей в различных журналах. Подписи эти обозначали, что Эрик ознакомлен со всей опасностью, подстерегающей его на буровой, и в случае чего ответственность за свою жизнь несет исключительно сам. После того как он отошел от мастерского стола, распрощавшись на время с Иваном и Фрэнком, они с Эмилем вышли из вагона-офиса и направились к своему.
— Ладно, времени у меня немного, — быстро начал Эмиль, — вечером или завтра будет еще один борт, на нем и улечу.
— Странно, я думал, улетишь на этом, — ответил Эрик. — Дороговато, должно быть, по два борта сюда к черту на рога гонять!..
— Я тоже так думал, уже вещи все собрал, но тут резко устроили какой-то срочный селектор. Там были все, кого только можно представить, от всех сторон. По почте пришло вот это, — он потряс ворохом документов в руке, который так и не выпустил почему-то, — и, в общем, всех, в том числе меня, обязали это подписать.
— А что это такое-то? — спросил слегка сбитый с толку Эрик.
— Разрешение на спуск какого-то непонятного оборудования, запрошенное ВР и согласованное чуть ли не президентом! Судя по документам, какой-то очень важный геофизический зонд, способный регистрировать чуть ли не активность ядра. Какая-то дико современная новейшая разработка. Первый раз спускается вообще где бы то ни было в мире. По крайней мере, мне так этот Фрэнк сказал.
Тем временем Эмиль все-таки передал Эрику бумаги, и тот погрузился в их беглое изучение.
— А что, эта приблуда радиоактивная, что ли? — слегка нахмурившись, спросил Эрик.
— Судя по всему, да, там даже отдельный сертификат есть, подтверждающий безопасность источника. Со всеми лицензиями и печатями, насколько я помню.
— Ну да… — протянул Эрик. — Печатей тут чуть ли не больше, чем самого текста.
Он как раз разглядывал разноцветный документ на английском языке с тем самым желто-черным зловещим вентилятором. Документ был весь в печатях и голограммах. Степлером к нему крепился нотариально заверенный перевод.
— Я смотрю, это ни разу не факс, — сказал Эрик.
— Не, ну наблюдательности твоей всегда завидовал даже я! — сказал Эмиль со своей фирменной поддевкой.
Но теперь этот подкол был куда более тоньше и цивилизованней, отметил про себя Линдгаард.
— Кстати, этот иностранец здесь уже почти неделю, — продолжал Эмиль, — но как только на вчерашней конференции речь зашла про этот новый зонд, он тут же достал откуда-то этот сертификат! То есть выходит, что спуск этого устройства был уже давно запланирован наверху.
— Интересная выходит штука… Странно, что саму железку этот Фрэнк не привез.
— С одной стороны, вроде бы странно, а с другой — ну что такого! Может, ее настраивали, дорабатывали, просто везли, в конце концов. Я представляю, сколько с ней геморроя должно было быть, тем более если она в натуре такая инновационная и это действительно будет первый спуск.
— Ну да, ну да… — согласился Эрик.
Остаток вечера парни проболтали, посмотрели парочку фильмов, которые привез с собой Эрик. Все-таки полевой опыт не пропьешь, как ни старайся. А опыт этот одним из самых важных пунктов при сборе в поля провозглашает, что много фильмов на винчестере не бывает.
Еще Эрик был приятно удивлен тем, насколько приятней и легче стало им с Эмилем общаться. Создавалось такое впечатление, что всю спесь, гонор и необъяснимое порой желание спровоцировать конфликт из Эмиля кто-то чуть ли не хирургически удалил, оставив только самый минимум. Ведь совсем лишать человека защиты, делая его полностью не готовым и избегающим любой конфронтации, например, даже просто дружеского подкола, опасно. Вспомните хотя бы замечательное произведение на эту тему — «Заводной апельсин».
Эрик, естественно, все это понимал. Интересовало его другое: что послужило настолько видимой перемене в человеке? Неужели это простое банальное взросление или же тут что-то посложней? У Эрика была одна теория, но, чтобы всерьез об этом говорить, нужно было сначала спросить у кого-то компетентного, допустим, у Тура. Не то чтобы это имело какое-то большое значение сейчас, но в таком случае перемена в характере Эмиля являлась бы уже хорошим доказательством того, что все случившееся с Эриком за последние полгода не просто череда интересных остросюжетных снов. Плюс ко всему Эрик был рад, что Эмиль живой и во плоти и у него, можно сказать, произошла эволюция личности. Не то чтобы Эрик сомневался, что Эмиль жив, после того самого сна, но доказательство, увиденное своими глазами, в сто раз лучше любых других косвенных подтверждений.