— Да мне похуй, скотина тупая, очень даже интересно, что ты сделаешь, — охваченный яростью, буквально сжигаемый ею, продолжал Эрик.
Эмиль плюнул ему в лицо. Попал в ложбинку между носом и щекой, сделал полшага вперед и открытой рукой уже хотел влепить пощёчину, попутно открывая рот, чтобы что-то сказать, но боксёрские рефлексы Эрика не подвели, и он, мгновенно выбросив вперед правую руку, остановил прущего вперед кавказца ударом в нос. Эрик не готовил этот удар, сильно не вкладывался, но тем не менее услышал хлюпающий хруст ломающихся носовых хрящей. Обычно сломанный нос охладил бы боевой пыл подавляющего количества людей, но Эмиль Ахвердиев был явно не из их числа. Лишь несколько секунд хватило ему на то, чтобы прийти в себя. Он отошел на пару шагов, тряхнул головой, почувствовал, что нос сломан, поморщился от боли, поднял глаза и со злым, полным ненависти прищуром посмотрел на Эрика.
— Ну, пиздец тебе, козел, — сказал Эмиль, поднимая руки в боевой стойке.
Эрик же, расслабившись, ждал атаки. Привычный в таких ситуациях водоворот адреналина обострил его восприятие и гулом в голове концентрировал внимание на настоящем моменте. Эмиль пошел в атаку, широким хуком пытаясь достать челюсть Эрика. Тот с легкостью нырнул под руку. Эмиль после этого рывка оказался спиной к мусорному контейнеру между ним и деревом, растущим справа. Эрик же решил закончить драку как можно быстрее. Первый удар его левой врезался оппоненту в правое подреберье, и Эмиль согнулся от резкой боли, огненной плетью хлестнувшей по печени. Сразу после Эрик завершил атаку мощным ударом, впечатывая кулак в скулу Эмиля и вкладываясь всем своим весом.
Когда Эрик обрушивал свою правую на голову противника, в пылу драки он слишком поздно обратил внимание на то, что между углом мусорного контейнера и виском Эмиля был лишь небольшой промежуток. После этого чудовищного попадания Эмиль налетел на угол металлического контейнера как раз-таки своим виском.
Эрик видел, как после контакта с контейнером шея Эмиля приняла не самый естественный изгиб, ноги кавказца больше не держали его, и он без сознания сполз на мокрую грязную землю. Голова темпераментного коллеги Эрика наклонилась налево, и правый поврежденный висок показался — весь в густой темно-бордовой крови.
Паника пронзила голову шокированного Эрика: «Твою мать! Что я наделал?!» — холодея всем телом до кончиков пальцев, подумал он. Несколько бесконечно долгих секунд, возможно, несколько минут он стоял, глядя на лишившегося сознания коллегу, из виска которого вытекала кровь, образовав уже небольшую лужицу под головой. Эрик пытался собраться с мыслями, которые тонули в бушующем море страха, смятения и хаоса в его голове.
«Так, так… Черт, да соберись ты!» — пытаясь взять в руки себя и свои мысли, внутренне кричал Эрик. Он упал на колени рядом с телом коллеги, не думая о грязи и сырости, наклонил ухо к лицу Эмиля, вслушиваясь в дыхание. Кавказец дышал. Неровно, редко, но определенно дышал. Никакого ветра, который мешал бы это понять, в глухой подворотне не было.
Поначалу то, что Эмиль жив, успокоило Эрика, и он, собравшись с мыслями, смог-таки осмысленно взглянуть на ситуацию. «Хорошо, — думал он, — этот хренов задира жив, но!.. Во-первых, кто знает, не откинется ли он в ближайшие 30 минут… Звонить в скорую! Они спросят, что здесь случилось, по виду у товарища тяжкие телесные, и угадайте, кто ему их нанес… Черт! Потом что? Менты, разбирательство, следователи, что еще скажет этот ублюдок… Такими темпами можно и присесть известно куда неизвестно насколько».
Обдумывая все это, взгляд Эрика случайно упал на обрезок черной железной трубы, лежащей возле корней чахлого деревца.
«А что если… — Эрик резко и сильно потер лицо ладонью, заставляя голову соображать. — Никого ведь нет рядом, черт знает, сколько сейчас времени, но здесь никто не видел нас и не слышал. Да и за каким хреном людям в принципе выходить на улицу в такую погоду, тем более шариться по темным подворотням? Я ведь могу закончить все здесь и сейчас, — думал Эрик, поглядывая на черную трубу. — Эта скотина сама напросилась, да и, судя по всему, он уже не жилец в сложившихся условиях, а вот скорая, может, и поможет ему не сдохнуть… А-а-а-а! Я не могу стоять здесь и колебаться всю ночь!»
Темное зерно, посаженное еще давно в Иркутске во время начала их напряженных рабочих отношений, дало наконец всходы в душе Эрика. Он чувствовал, что сейчас может избавить от незаслуженных страданий много добрых и ни в чем не повинных людей. Людей, которые ни в чем не были виноваты перед этим агрессивным животным с человеческим именем, паразитирующим на эмоциях, страхе и чувстве превосходства над другими. Определенно, много людей, слабее, чем Эрик, будут встречены, и души их будут выпотрошены этим психотеррористом в течение его жизни. Сидя на корточках в мокрой грязи подворотни, Эрик думал, что может здесь и сейчас не допустить этого. Возможно, сама судьба выбрала его орудием избавления от паразита, предоставив сейчас этот шанс.