Михаил неуверенно кивнул. Нехватка денег в свое время омрачала реальность, данную ему в ощущениях. Но, надо признать, в сравнении с Саадой он жил недурно. Но радовался ли он? Мечтал ли о непознанном? Он не помнил, однообразие трудодней помнил, а мечту — нет…
— Помню еще, — Саада грустно улыбнулась — Когда хотелось побыть одной, я убегала на площадь Корон, к храму городского совета и стояла там — завороженная белоснежными куполами, сверкающими шпилями под бескрайней синевой и разноцветьем оконных мозаик…
Там был фонтан — мужчина и женщина стояли, обнявшись под нескончаемым дождем, и блики храмовых окон расцвечивали капли тысячами радуг. Мне безумно нравилось смотреть на них… Они как обещание дороги… Потом, когда я подросла, мать взяла меня в Слоор. Дорогу я помню плохо… Мы выехали за Южные ворота и сразу потянулись бесконечные холмы. И между ними черные проплешины пахоты с крохотными фигурками…
— Уж не хочешь ли ты обидеть дгоров? — вскинулся Труг.
— Нет. — Женщина досадливо поморщилась. — Кто в здравом уме спутает ваше племя с детьми земли…
— Разве ты видела, как мы работаем на земле, чтобы говорить так? — прошипел гном.
— Всем известно, ваше благо — железо и камень.
— Ну а жрем мы чего?!
— Их и жрете! — вскипела ваарка.
— Куцые мысли большой головы…
Михаил уснул. Перепалка Саады и Труга действовала успокаивающе.
Утро встрепенулось толчком волны. Шорохом прошлось по трюму, всколыхнуло сумрак едва уловимыми признаками жизни. Пленники, точно личинки в гнилой утробе корабля.
Оторвав голову от плеча Михаила, Саада сонно улыбнулась:
— Я дгору бороду выдрала.
— Врешь. — Труг с хрустом потянулся. Почесал брюхо сквозь прорехи рубахи, огладил пальцами бороду. — Не о бороде ты думала, женщина. О плотских утехах мечтала… С Корноухим …
— Дитю пещер слово не давали. — Михаил зевнул. — Получается я рановато заснул…
— Впереди еще не одна ночь, — серьезно сказала Саада. Михаил вдруг остро почувствовал рядом теплоту ее тела. Все положенные округлости и изгибы… Сглотнув, он заставил себя улыбнуться. Женщина хохотнула. И прижавшись всем телом, поцеловала. Нежное тепло губ…
— Вселяет надежду, — пробормотал Михаил.
— Незачем искать одиночество, там, где его нет, — поняла Саада. Кивнув, она отправилась за завтраком. Михаил и Труг молча последовали за ней. Когда женщина права — слова излишни.
С натужным скрежетом распахнулся грузовой люк и в снопе света, точно откровение богов, пленникам спустили бадьи с едой и питьем. Намяв бока и урвав положенные порции, троица вернулась к привычному пяточку у борта — под угрюмое ребро шпангоута.
Гном поспешил начать:
— Я расскажу тебе, Мик, про истинную жемчужину Бриндгора. Великий Дгор-рьин — незыблемый и вечный точно ренэлинские кряжи. Алмазный город в короне скал. Ты только не подумай, что кроме снега, камня да колючего ветра в Бриндгоре ничего нет. Услышишь от кого такое, можешь смело плюнуть тому в глаза.
— Считай, услышал, — вмешался в разговор мужчина, сидевший неподалеку от Саады. Высокий, поджарый, светловолосый — классический лепурец с добродушным прокаленным солнцем лицом. И мрак трюма пасовал перед его спокойной улыбкой.
— Плюнь ему, — категорично потребовал Труг. Разглядев скептическую усмешку Корноухого, он решил просто не обращать на наглеца внимание. — Рьин — место тысячи огней. С присущим нам мастерством мы украсили город, и заметьте не дутым стеклом, как у некоторых, а полновесными эолами, и лучи Близнецов скользили по улицам в танце света. Городская ратуша полыхала звездой, при виде которой ни одно дгорское сердце не могло остаться равнодушным…
— К ветру, снегу и камням я забыл прибавить бриллианты, — согласился незнакомец. — Но опять же, я сказал о камнях…
— Да кто ты такой? — гном приподнялся.
— Шарет, Второй Стегардский отряд, — представился мужчина. — Бриндгорская компания, прошел от скал Атората до Великого плато королей. А значит говорю то, что видел собственными глазами…
— Тогда ты слышал о Вилитской долине — о ее тенистых лесах и душистых травах, о прозрачных как слеза реках и плодородных садах …
— Слышал, как не слышать… — Шарет сгорбился, невидящим взглядом созерцая палубный настил. — Мы проходили через Вилит… Пепел и дым — все что осталось. Само небо почернело от копоти.
Дгор сник. Но уже через мгновение его глаза вспыхнули яростью.
— Яроттцы ответят сполна, клянусь! Дгорская сталь напьется их черной крови, их черепа захрустят под тяжелой поступью…