— Режь эскулап.
Пожав плечами, женщина придвинула к себе сундучок, остро пахнувший травами, и извлекла на свет кипу бинтов. Процедура обещала затянуться. Дзейра старалась действовать по возможности мягче — стремясь отдалить, сгладить боль. Она вдруг поймала себя на желании чем-нибудь порадовать Корноухого, увидеть его улыбку. Проведя рукой по груди ктана, женщина подалась вперед. Губы ее приоткрылись. Михаил замер.
Дзейра неким шестым чувством поняла — Корноухий видит в ней другую. Он не уверен, он сомневается. Возможно, сам не отдает отчета чувствам, но они есть, они тенями скользят по его лицу. Быстро отстранившись, женщина по глазам ктана увидела — он догадался о ее озарении и успел обвинить себя в боли, невольно причиненной ей. Улыбнувшись, она взлохматила Михаилу волосы. «Как ребенок, честное слово» — решила она, принимаясь осматривать повязки. Почувствовав себя спасенным, Михаил облегченно вздохнул.
— Ну как? — спросил он.
— До завтра доживешь. — Лепурка ободряюще кивнула. — Если будешь лежать.
Хлопнув ктана по плечу, она направилась к двери.
— Проведаю Луузу, — пояснила Дзейра не оборачиваясь. Тихо скрипнули петли, дверная створка чуть помедлила и, направляемая качкой, захлопнулась с неприятным сухим щелчком. Финита.
— Лежать… еще как лежать… — пробурчал Михаил и незамедлительно сполз на пол. С удовольствием отметил, что ноги держат, и приступил к обыску каюты. Легкую дрожь в теле он списал на счет испытываемого ажиотажа мародерства. Как говорится — побудь плохим. А любые трофеи в шатком положении беглецов — манна небесная.
Обыском он занимался вплоть до ужина, доставленного в каюту. Поблагодарив расторопную ваарку, Михаил устроился за столом и, совмещая полезное с приятным, приступил к оценке найденных трофеев. Несколько мешочков, набитых монетами разной чеканки, пара кинжалов грубоватой формы (затупленных), список груза на тридцать четыре позиции, охранная грамота на имя Волта Волнореза, неплохая бритва и кусок травяного мыла, если он правильно оценил состав вещества. Недолго думая, Михаил решил устроить завтра банный день — чистому кораблю чистая команда.
Торопливо расправившись с ужином, он, не теряя кураж, отправился на поиски Дзейры. Как добровольный консультант в новом для него деле командования она разовьет идею в полновесное действо. Дзейра нашлась у бушприта — утонченный силуэт, охваченный багровой шапкой заката над темными холмами волн.
— Дзейра, — окликнул Михаил женщину. — У меня задумка возникла… Полагаю нам не помешает привести себя в порядок. Так сказать, к новой жизни с чистой совестью.
— Согласна, — коротко ответила лепурка, не оборачиваясь. Словно испугавшись сухости тона, она оглянулась и с улыбкой добавила — Великолепная идея. Я чувствую себя трупом недельной давности.
— Образно, — вздохнул Михаил. — Ты распорядись касательно смены одежды и прочих непотребств. Где, как, сколько…
— Лады.
— Значит, договорились. Приятных снов тебе.
Проводив Корноухого долгим взглядом, женщина вновь повернулась к пламенеющему закату и подумала о снах. Они приходят без спроса, теребят душу несбыточной надеждой и растворяются под гнетом будничных дел. Но такова доля солдата — есть жизнь, а иного и не надо.
Вернувшись в каюту, Михаил обнаружил девственно чистый стол без единого следа прошедшего ужина. Забота ваарок настораживала. Решив провентилировать сей вопрос с контингентом при первом удобном случае, Михаил принялся раздеваться. За дверью неуверенно поскреблись.
— Вползайте.
— Мик, я случайно нашел, — в каюту втиснулся Трейч. Палуба жалобно скрипнула. На шее годока болталась фляга.
— Случайно?
— Слушай, сам не ожидал.
— Да у тебя проблемы приятель. — Михаил огляделся в поисках двух чистых кружек.
***
— Вставай, — потребовала Дзейра, сдергивая с ктана одеяло.
— Уйди, — буркнул Михаил и перевернулся на другой бок. Мощный пинок снес его с лежанки.
— За такое и по шее можно! — взревел ктан, приземляясь на палубу. Отчетливо стукнули коленные чашечки.
— Пора. — Дзейра невинно улыбнулась. И все же она злилась, не могла не злиться — больно хорошо был поставлен удар.
Вспомнив о намеченной на утро процедуре, Михаил встал и торопливо оделся, прислушиваясь к притаившимся симптомам похмелья. Попутно он убедился, что лекарства Линээ возымели чудодейственный эффект — раны едва ныли, а легкая муть, фланировавшая по организму, не стоила и толики внимания.
— Идем, — окликнул женщину Михаил.
Бок о бок они выбрались на палубу. Новый день встретил их солнцем, безоблачной синью и птичьим криком. Под тенью парусов посвистывал в стеньгах упругий ветер. Поблескивала надраенная отделка полубака и юта. Шипели рассекаемые килем волны. Свобода радовала.