— Говори или заткнись. Намекать не надо.
— Мик, — поспешила сказать Линээ. Она улыбнулась вестовому. — Нервы плохо лечатся.
— Идите за мной. — Алькариец спешился и, хмурясь, распахнул дверь казарм. Не оглядываясь, вошел.
Навстречу ему поднялся дневальный.
— Что за люди?
Михаил мельком огляделся. Внутри здание полостью соответствовало внешнему образу — комнаты-кельи, голые стены, тусклый свет, деревянные лежанки и прикроватные крохотные тумбочки.
— Вызов Совета. Размести их, — буркнул проводник и поспешил ретироваться, недобро покосившись на Михаила.
— Размести… — Дневальный зевнул. Разглядел среди женщин Халя и Лоуолиса и чуть оживился. — Откуда будете?
— Пятый отряд. Гарнизон Предиса. — Халь неодобрительно покачал головой.
— Седьмой отряд. Велорг, — равнодушно ответил Лоуолис.
— И годок, — Алькариец недоуменно приподнял брови. — Куда мне его?
— Мне плевать, — пророкотал Трейч, щелкнув надкрыльями. — Кровати сдвинь.
— А… да. — Дневальный подтянулся. — В конце коридора пустые комнаты. Устраивайтесь. Я сбегаю за Телигилем, приоденем вас…
— Ванная здесь есть? — рискнула спросить Линээ.
— На втором уровне. Дгорские, — гордо ответил эльф. — Вода холодновата, не успела прогреться.
Линээ не дослушала, встав перед друзьями непреклонным воплощением воли.
— Я первая. Делайте, что хотите, но я первая. А первого кто заржет, загрызу.
— Везунчики, — огорченно пророкотал Трейч.
— На улице Энталь бывают твои собратья, можешь попытать счастья там. Если кто хочет достойно перекусить, рекомендую «Альзоль». Отменная кухня. Прямо через площадь, Зеленая улица, седьмой дом по правую руку. Все, ушел. — Дневальный неспешно поднялся по лестнице на второй этаж.
— Кто не успел, тот отвали. — Линээ переметнулась в дальний угол казармы, скинула перевязь на ближайшую койку и поспешила к лестнице, едва не сметя ктана, присматривавшегося к лежанке. Он проводил женщину хмурым взглядом и, завидев на ступенях вернувшихся алькарийцев, приосанился. Подумал и упал на кровать — к черту официоз.
— Ктан? — Телегиль подбоченился, демонстрируя некоторую тучность нехарактерную для эльфов.
— Я за него, — ответил Михаил.
— Сколько вас?
— Тринадцать. Один годок.
— Исчерпывающие сведения, — усмехнулся алькариец. — Отряди двух человек, ноша не из легких.
— Шарет, Лоуолис, идите с ним.
— Понято. — Бойцы молча пристроились в фарватер удалявшегося Телегиля. Вернулись минут через десять, лучась улыбками на просветленных лицах — иные части тела скрывали комплекты обмундирования и ворох бытовых мелочей.
— Чистое, — прошептал кто-то.
— Куда?! — возмущенно рявкнул Шарет, стремительно избавляемый от ноши. — Нам оставьте!
Михаил старательно застелил лежанку. Постельное белье светилось первозданной белизной и потрясающе пахло травяной свежестью. Прикосновение к нему согревало, радовало, бередило полузабытые чувства. Оценив контраст плохо отмытых пальцев на чистоте ткани, Михаил хмыкнул и осмотрел полученную одежду. Груэлл не баловал обновками.
— Линээ, я за тобой, — раздался веселый крик. По лестнице дробно отстучали сапоги.
— Ктана пустите, — возмущенно осадил бойцов Шарет.
— А кстати да, пустите ктана, — кивнул Михаил.
Женщины переглянулись и захихикали. Смех смехом, а за помывку в цивильных условиях с подобающим набором купальных аксессуаров ктан готов был обнять половину мира. Вторую половину он с новообретенной циничностью и столь же широким жестом предполагал послать на хрен — ради десятка минут, спрессованных удовольствием в мгновения.
Совесть несвоевременно напомнила ктану о долге перед подопечными бойцами. И не умолкала стерва, пока он не закончил мытье и не спустился вниз.
— Тебя спрашивают. — Шарет указал на благообразного алькарийца, изваянием застывшего в коридоре. — А я побегу…
Михаил настороженно приблизился к незнакомцу:
— Искали меня?
— Ктан?
— Он самый. Чем обязан?
— Тебя ждет Совет. Незамедлительно.
— Вот прямо так — после баньки?
— Я не совсем понял… — Эльф растерялся. Маска высокомерия и неукоснительного следования долгу сменилась симпатичным удивлением.
— Веди. Быстрее сядем, быстрее выйдем.
Алькариец вознамерился что-то сказать, помотал головой, развернулся и молча вышел на улицу. Успокоительно махнув встревоженным бойцам, Михаил покинул казарму. Догнал провожатого, споро вышагивавшего к резному портику храма.