Эрни басит-рассказывает, а я с какого-то момента перестаю воспринимать слова — только его голос. Он у него теперь ниже, чем у Рика. Эрни и правда повзрослел, но отчего-то мне совсем не хочется назвать его взрослым.
Давешняя злость моя сменяется опустошенным разочарованием.
— Мгм… мгм… — повторяю лишь.
На меня накатывает новый приступ злости: маленький сукин сын — думает, заболтал, а дура-«сис» все схавала…
Когда Рик высаживает его возле отцовской квартиры, почти как когда-то после их совместных лего-сессий, Эрни смотрит на него с невыразимой пацанячей преданностью и благодарностью. Он по-хоумбойски прижимается к нему плечом и, сжимая его руку, говорит проникновенно:
— Спасибо, братан.
Нашел братана, думаю, исходя желчью. А что живая родная сестра, за свое же бабло выкупившая, рядом стоит — на это положить. Она ж никуда не денется.
Теперь брат все же кажется мне реально взрослым парнем, причем, одним из таких, с какими мне не о чем больше разговаривать.
Но он потом и обо мне вспоминает и порывается обнять.
Но я, не допуская телячьих нежностей, соплей и обжималок, ворчу-провожаю его:
— Иди уже, ух-х…
Так вот отправляем Эрни в объятия маменьки и папеньки — Рик — хлопнув по плечу, я — пинком под зад почти. Пусть сам им все объясняет, если они дома. Пусть отбрехивается. Я пас.
Потом Рику надо позвонить. Соображаю, что просто так смываться не хочу, поэтому использую время, чтобы снять деньги и рассчитаться с ним. Не удивляюсь, когда он не хочет брать, однако очень решительно сую ему в карман четыре двухсотки.
Когда это сделано, собираюсь идти на метро, но Рик как-то незаметно усаживает меня в машину.
В машине даю волю накопившимся эмоциям.
— Ну, га-авнюк мелкий, а… акселер-ра-ат… Э-эр-ни-и-и… Вот на хрена вообще братья, а? Младшие — тем более.
Рик посматривает на меня сбоку с каким-то участием.
— Да знаю, знаю… — подтверждаю хмуро. — Было.
Уже по ходу складного рассказа Эрни я больше из чувства интуиции подтасовывала туда, что после пробложенной ночи и тщетных поисков «своих» Эрни, возможно, не сразу вернулся из комнат. А когда он завершил повествование, я вновь «увидела» перед глазами «счет», согласно которому четверо, а не трое получили интимные услуги.
Чувствую одинокую грусть от потери младшего брата и досаду на того, кого мне вместо него подсунули.
— Да ладно, че ты. Взрослеет пацан. Да он не планировал — кореша втянули, — смеется Рик и реакция его закономерна. Я сержусь на это замечание, однако через сердитость ощущаю странную, почти родственную связь с ним.
Язвлю:
— М-да, зато теперь-то… А друзей тоже надо выбирать уметь.
Почему-то мне становится легче и спокойнее от его насмешек.
— Ты и знать не хочешь, во что я вмазывался из-за друзей.
— Да уж, «и знать не хочу», — усмехаюсь.
— Сама-то как? — внезапно спрашивает Рик.
«Ты спрашивал уже» — вертится у меня на языке. «Когда расставались в Сфере».
— Да ниче. Если б не всякие там… дефлорации… взрослеющих родственников. Тьфу ты.
— Понятно, — смеется он.
Оказывается, живу я поразительно близко от отца. Замечаю как раз — мы уже приехали.
— Слушай, спасибо, а… — начинаю, но он с каким-то непонятным выражением на лице не дает мне договорить, будто неприятно ему слышать от меня слова благодарности.
В этот момент я и сама ощущаю, насколько нелепо то, что я его благодарю. Как если бы маму за что-то благодарила или папу. Или Эрни, этого засранца. Хотя его, дай Бог памяти, и благодарить пока было не за что.
Мозги опять переключаются на Лотос, этот злополучный Лотос. С тайным неудовольствием подмечаю, что только что снова с некой расстроенной ревностью представляла, как, наверно, и Рик бывал там раньше. Что там, наверно, делал. С веселым почти огорчением думаю, что оттенок чувств моих ни капли не изменился с тех пор, как в последний раз об этом думала.
— Ну, Эрни… — перескакиваю обратно на брата. — Ну, с-с-спасибо. Засраньё такое.
— Пацана там сильно не гнобите, — просит на прощанье Рик.
— «Гнобите»? Кто ж его гнобит! — усмехаюсь я в ответ. — Да он из нас веревки вьет.
— Этого тоже не надо.
Ишь ты, нашелся мне тут опытный «папаша» и брат старший в одном флаконе.
Зачем-то объявляю ему:
— К твоему сведению: я его не сдам. Я не такая, понял?
Но он только смеется, подтрунивая надо мной, что, мол, ясное дело я — свой кореш.