— Никакой не Ку-Клукс-Клан, все нормально. Сенат разрешил. Там их же чиновники будут.
— Проектов тебе, что ли, мало… — продолжаю ныть я.
— Всегда мало.
— Сам и езжай тогда.
— У меня у сына день рожденья. Дуй давай на мероприятие!
Козел, думаю. Чуть что — детьми отмазываться стал. Ты мне еще установку дай, какое платье надеть, цвет-длина-вырез. Размер каблуков. Чтоб на меня побольше «проектов» клюнуло.
Но иду, куда деваться.
Конференц-центр тут и вправду отремонтировали, а вокруг него пока все еще бетонный каземат-лабиринт. Своими оголенными опорам и балками и ободранными перекрытиями Шарли поразительно напоминает мне некий берлинский театр, устроенный в здании старой фабрики. Когда-то я таскала туда Миху на спектакль по пьесе Коцебу, и он потом, помнится, заявил мне, что больше на такое не пойдет. Кусая губы, бросаю взгляд через «оголенное» фойе и мне на мгновение кажется, что меня снова водят по фанерно-бутафорным лабиринтам — вот-вот подвыпивший мужской голос истошно завопит откуда-то: «Ариадна!.. Ари… ад… на-а-а!..»
В Шарли меня привез Йонас.
— М-м-м… знаю, я обещал, но сейчас это сложно… — притягивает он меня к себе. Обниматься не лезет — просто стоит так со мной, прижавшись, разглядывает мое лицо.
Я в кирпичном мини-платье а ля Твигги, черных кружевных чулках, черных полуботильонах на высоком каблуке. Волосы собраны в высокую прическу.
Йонас никогда не видел меня такой, потому что, во-первых, негде было «из-за короны», а во-вторых, до недавних пор вообще меня не замечал.
Не думаю все же, что на этом «празднике» я самая шикарная. Что самая сексуальная, тоже не думаю. Очевидно, из присутствующих женщин многие решили использовать шанс и «вывести» платья, почти два года висевшие дома. Мужики от них, кстати, тоже не отстают.
Здесь уже довольно много народу. Многие приехали парами, но мы с ним, во-первых, не пара, а во-вторых, его только что вызвали на Карре-Ост.
«А как ты хотел» — смеялась я. «У проект-ляйтеров жизнь — не сахар».
Хотя сейчас не прочь поменяться с ним местами. Но Мартин пинком под зад отправил меня тусоваться, значит, буду тусоваться.
— Снова — напомни, какого хрена мне надо на той гребаной стройке? — страстным полушепотом осведомляется Йонас, не только не отодвигаясь от меня, но порываясь схватить за руки.
— Я тебе не секретарь — напоминать, — отвечаю ласково, но решительно и рук не даю. — Но что сейчас ты туда поедешь, знаю наверняка.
— Ясно, — сдается Йонас нехотя. — Надумаешь баловать — сообщи…
— Что сделаешь?
— Приеду… подсоблю…
И… на прощание вместо укоренившейся «щечки» нежно и долго целует меня в губы. Я не отталкиваю, он увлекается, загорается, трогает мой язык языком — я чувствую, сейчас кинет стройку к чертям и просто останется со мной, а я — с ним?.. Не факт. Сладко, нежно, я уж и подзабыла, как приятно с ним целоваться, но… не факт. Хоть и кайфово, конечно… м-м-м… молоде-ец… Так… мне уже прям с трудом представляется, как сейчас буду отдирать его от себя… да и надо ли…
Ему звонят. С наездом, с матами, я даже слышу. Слава Богу. Вот правда. Остываю даже с некоторым облегчением.
— Пошел, пошел… — разворачиваю его со смехом, но он не отпускает моей талии, не отводит от меня взгляда.
У него жадный, жаркий огонь в карих глазах. Они больше не улыбаются, а горят так, как я ни разу у него не видела, только слегка кривятся в улыбке чувственные губы. И его, что ли, превратила в хищника… Взгляд какой страстный, возбужденный — да ла-адно.
— Так… — внушаю ему тоже с улыбкой, но серьезно, проникновенно, чтоб он понял, что я не шучу. — Не поедешь — я сама поеду. Вот прям сейчас, как есть.
— Верю… — произносит он. — Ладно, я ненадолго, — снова припадает к моим губам, жарко целует, потом ему опять звонят, и он сваливает поспешно и уже не оборачиваясь. Ну, наконец-то.
Я спокойна, расслаблена и вполне готова к цивилизованному общению с окружающим меня народом.
— Привет.
Вздрагиваю, услышав знакомый хрипловатый голос, оборачиваюсь и вместо «привет» говорю:
— Рик…
Я еще не успела ничего выпить, но от его внезапного приветствия «в живую» меня пробирает дрожь. Странно, что недавно ничего такого не было на ВиКо. А теперь — откуда вдруг этот озноб? Наверно, просто в фойе холодно.
Рик держит в каждой руке по бокалу с шампанским. Он протягивает мне один и выводит в примыкающее помещение к бару, где в буквальном смысле выбивает нам обоим место в креслах за низеньким столиком. Только потом отпивает, чокнувшись со мной.
— Ну, привет, — смеюсь я.