Ни о чем не жалею, ни от чего не бегу. Я всегда так делала, но сейчас все же чувствую себя саму на себя непохожей. Сильной какой-то, крепкой. Такой, которую не мутит от вида Нининых шмоток в спальне или косметики в ванной. Такой, которая спокойно пользуется ее кремом — снимает расплывшийся макияж.
Я, как и Рик, делаю ровно то, что хочу. Столько, сколько хочу.
Уподобляемся друг другу. Уже уподобились. Я — это он, он — это я. Может, поэтому нам так хорошо и незаменимо вместе. Может, поэтому я не ощущаю боли от его по-новому жестких и дерзких вторжений, резких зажимов или грубых слов.
Я знаю, что он не хотел и не хочет причинять мне боли. Знание это теперь доходит до моего мозга быстрее, чем моя физика способна послать и принять болевой импульс. С ним и модус «страх» у меня тоже в перманентной отключке, поэтому, что бы он там ни сделал — боязнь его не включается. Не может включиться. Не предусмотрена в системных установках.
Я понимаю его так, как с самого начала не понимала. Он меня — тоже. Я сама груба с ним, потому что не боюсь быть не так понятой или вызвать отвращение. Не удивляемся друг другу, а просто идем дальше. Вместе. Может, и дышим в унисон? Не знаю.
Я не предъявляю ему за то, что ушел от меня и снюхался с Ниной. Раз сделал, значит, сделал. Тут ему не детский сад — бегать за ним, охать, выяснять. Наставлять на путь истинный. Тем более, что какой он, этот путь истинный, я и сама не знаю. Мне б его для себя найти. Я ему не нянька. Он мне не нянька.
Да, каждый сам за себя. Каждый в ответе за собственное дерьмо и за свои косяки. И каждый сам принимает решения автономно и независимо. А то, что мы с ним сейчас здесь — это тоже результат принятых нами отдельно друг от друга решений. Если нужно ему еще что-то от меня, то я не буду спрашивать: «Зачем?» А вот дать ему это или нет — вопрос уже другой. Только себе самой я буду на него отвечать.
Само собой, когда я еду домой в его куртке и кроссах, умытая и ненакрашенная, он провожает меня. Само собой, не просто провожает.
Кажется, впервые после разлуки Рик снова здесь.
«У меня»?.. Что когда-то это было «у нас», что моя квартира была его домом, мы даже не вспоминаем. Не лезем повторять наш с ним первый секс в ванной, секс на кухне или в прихожей, хоть с точки зрения более сентиментальной и все эти места могли «соскучиться» по нашим с ним слияниям, таким, какими они там когда-то были.
Но ни он, ни я не ударяемся в ностальгию — мы движемся вперед, не вспоминая былого. Мы здесь не потому, что соскучились, не потому, что друг без друга нам было плохо. Мы здесь потому, что нужны друг другу сейчас.
Мы нужны друг другу сейчас, как когда-то понадобились друг другу в метро, на улице или в туалете. Если уж оглядываться назад, то впору припомнить: где нам с ним друг друга хотелось, там мы это друг с другом и делали. Теперь нам хочется здесь, и мы первым делом лезем в кровать. Часы, которых нет у меня на стене, все так же шли бы своим ходом, пока мы занимаемся любовью спокойно, но основательно.
Позднее он разглядывает постельное белье и замечает:
— Волчара…
А я просто подтверждаю:
— Да.
Когда моя постель вдоволь напитывается им, когда мы с ним фактически синхронно чувствуем, что теперь нам хватит, и мы сможем терпеть до следующего раза, не менее спокойно готовимся расстаться.
Он забирает с собой и куртку, и кроссы. Я подмечаю это безмолвно и безэмоционально, не порываюсь оставить ничего себе, будто на память о нем.
Пусть берет. Не в них тепло нашего тела. Это всего лишь вещи, как это место — всего лишь место. Одно из многих, где друг с другом можно. Одно из многих, где мы делали это друг с другом.
Глоссарик
Коцебу — немецкий драматург XVIII–XIX вв., чьи пьесы при его жизни часто ставились в России и считались низкопробной драматургией
Твигги — псевдоним британской супермодели Лесли Лоусон, иконы моды 1960-х годов
фербанд — ассоциация, объединение, представляющее интересы лобби
ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ Без обещаний
Не все на свете можно объяснить словами. Это подтвердят люди, которые верят в мистику. Я тоже подтверждаю, хоть в мистику не верю.
— Конфет… блин… вот как это вы так?.. — Рози, потряхивая головой, делает беспомощные, летательно-лавирующие движения руками.
— Так… — делаю я те же движения, при этом пожимаю плечами.
Я не собиралась ничего скрывать ни от нее, ни от кого-либо на фирме, где, впрочем, никто мной не интересуется и ни о чем меня не спрашивает.