"Мы с тобой - случайные частицы, утомленные броуновским движением." - думал он, сидя в вагоне метро, пытаясь успокоить дрожащую Арину, которая за время пути не проронила ни слова, - "И кто виноват, что в условиях этого вакуума нам позволено столь многое? Как далеко может зайти человек, если будет знать, что ему это разрешено?.. И ты сидишь, оглушенная пониманием происходящего. Сидишь рядом со своим несостоявшимся убийцей. Сидишь, так как думаешь, что деваться тебе совсем некуда. Вот он, фатум".- Знаешь, - сказал он, выходя из метро в темную улицу, - а ведь я тебя понимаю. Будь мы записаны в каком-нибудь другом контексте, может, ты вела бы себя по-другому. Если бы я был школьным учителем или соседом, а вокруг были другие люди, может, что-то сдерживало бы тебя... Да и меня тоже. Может, вообще ничего не произошло бы. А так, мы вырваны из всего мира, вырваны из общества и вставлены в одну рамку - ты и я. Знаешь, кем становится человек, если теряет грани дозволенного? И знаешь, кто расставляет эти грани? Он сам. Ведь у меня, чтобы научиться управлять своим телом, было много времени, а у тебя - гораздо меньше. Помести меня в такую одиночную камеру, как твоя ситуация, я бы, наверно, тоже извелся. Но ты должна помнить: от тебя всегда будут требовать максимум, а иногда даже то, на что ты будешь неспособна.Кое-где горели фонари, Арина и профессор шли между пятиэтажных домов, их силуэты ползли по витринам спящих магазинов. Виктор подумал о чем-то своем, тяжело вздохнул и продолжил:- Знаешь, чем я отличаюсь от тех людей, которых ты будешь встречать в течение жизни? Они все будут лицемерить перед тобой, играть, недоговаривать, адаптировать под тебя свою речь, а все по той причине, что им нравится думать, будто они умнее других. Они будут требовать от тебя чего-либо, а называть это по-другому, будут пытаться тебя перехитрить, будут говорить "ты не поймешь", потому что им так удобно. Я же не буду врать тебе, или обращаться с тобой, как с ребенком, потому что мне не нужно тешить свое самолюбие, недооценивая твой ум.Они дошли до последней улицы, ведущей к фабрике. Арина посмотрела грустно на Виктора. Его образ, такой пафосный и картинный, высокий и мужественный, как на плакатах агитации, виднелся на кирпичном фоне жилого дома.- Я не нужна тебе. - Сказала она полушепотом.- Никакой черт не заставит тебя обращаться ко мне на "Вы" - сказал Виктор. - Нет. - Твердо ответил он.- Я сама дойду.- Пожалуйста.Они распрощались и пошли каждый в свою сторону.