На следующий день Виктор пришел пораньше, он плохо выглядел и много шутил. Арина спросила, что с ним, он ответил, что просто устал. Только зачем-то назвал свой адрес и позволил забрать из квартиры все, что нужно, если вдруг однажды он не появится. На вопрос, когда он придет, он ответил, что завтра, а завтра его не стало.
Щелкнул ключ в замочной скважине, скрипнула дверь и в темную квартиру вошла невысокого роста женщина. Она сняла туфли и на ощупь прошла на кухню. Из окна виднелись тысячи огней многоквартирных домов. Она включила свет и поставила на плиту новый зеленый чайник. Вот она заходит в ванную комнату, снимает одежду, смотрит в зеркало. У нее светло-русые волосы, овальное лицо, впалые щеки, голубые глаза, ровный нос, тонкие губы. Она худая, даже, можно сказать, слишком. Через бледную кожу просвечивают кости, отчего образ в зеркале кажется несколько угловатым. У нее маленькая острая грудь, ниже идет несколько ребровых дуг. Но есть еще кое-что. Арина касается шрама под правой грудью и смущенно смеется. Вот она погружается в воду с головой и слышит: где-то совсем далеко зажигается фонарик. Ветер принес смятение и робость. Девушка идет по брусчатой дороге. Глубоко под землей прибыл вагон метро. Кто-то включил свет на кухне. Из телевизора звучит песня, милая сердцу. Мужчина устал писать под лампу и уснул прямо за письменным столом. Его лампа погасла. Путник в степи наконец-то нашел дорогу домой. Смутно слышны разговоры соседей. Кто-то шепнул "Доброй ночи" кому-то дорогому. А чей-то чай в стакане так похож на свет, льющийся из окон многоэтажек. И над всем этим еле заметная, как дыхание, мелодия. Вот она совсем исчезает, и вот снова появляется. В ней - поток воздуха, не более. В ней прилив и отлив, восход и закат, бесконечная цикличность мира. И так будет всегда. Так звучит вечность.