– Мэй, что именно? Как ты можешь расстраивать папу?
– Я больше не хочу изображать нашу ненависть, вот и все, – парень оперся на ладони, заглядывая Дани в глаза. – Неужели ты думаешь, мы это не заслужили? Самостоятельность и сила, сестренка. Найтир обязан уважать наш выбор.
– Не понимаю, что ты собираешься делать, но хорошо, – Дани смешливо зажмурилась, настолько серьезным и сосредоточенным выглядел ее брат. – Только скажи, почему? Все и без того неплохо.
Меатин вздохнул и коснулся пальцем тонкой белой стенки. Неужели Дани и впрямь думает, что кто-то, кроме нее, способен пользоваться подобной хрупкой красотой и ее не разрушить? Сестренка предпочитает жить в своем собственном полуреальном мире…
– Нас всех вчера осматривали шаманы. Ну, чтобы не допустить до турнира тех, кто не готов. Кто еще не стал мужчиной. Я не удивился, что мной занялся Эанай, все-таки я не обычный майд. Но на прощание старейший рассказал мне кое-что, и я хочу, чтобы ты тоже это узнала. Только, прошу, не признавайся отцу.
– Как? Скрывать что-то от патриарха?
Дани испуганно и ошарашенно захлопала глазами.
– Кто-кто, а Найтир точно в курсе. Нашу мать постоянно пытали жаждой, чтобы родилась ты одна. И до последнего тянули с рождением, все надеялись, что малышка уничтожит собственного брата, сосредоточив в себе всю силу помета. Эанай не ответил на мой вопрос, но, боюсь, именно из-за этого мама и погибла. Но ты меня не убила, и появился лишний, неучтенный майд, носящий кровь патриарха. Меня не уничтожили, это всколыхнуло бы непредсказуемые потоки сил, но я должен быть очень осторожен в своих действиях. Любая попытка отобрать власть у Найтира будет губительна. Ему не нужен сын, но нужна дочь. Хотел бы я точно знать, зачем.
– Просто он любит меня, – улыбнулась Дани. – Я напоминаю ему о матери, и никогда не пойду против патриарха. А ты – сын, одновременно надежда и угроза. Если бы папа не хотел, чтобы ты вырос таким сильным, он бы сумел это сделать. Просто еще не пришло время все узнать.
– Вот я и не хочу, чтобы он видел во мне угрозу. Не знаю, как Найтир, а я тебя на самом деле люблю и хочу, чтобы мы не расставались. Не нужно мне никакой власти, но за счастье тех, кто мне дорог, буду бороться.
– Настоящий-пренастоящий патриарх, – рассмеялась Данейин, вновь обхватывая брата и не давая тому вырваться. – Заботишься о других майдах. Я тоже тебя люблю, Мэй. Больше, чем кого-либо.
В морской воде запахи в человеческом понимании отсутствовали, да и не было у подводных хищников подходящих для восприятия органов чувств. Их заменяли особые ароматы, и какие-то из них майды могли ощутить даже за десятки километров. Иные же, свойственные их телам, были едва различимы. Девушки их порой подчеркивали или заглушали, но полностью скрыть собственную сущность никому не удавалось.
Исходящий от тела Дани аромат был настолько чувственным и родным, что Мэй не удержался, – закрыл глаза и незаметно прикоснулся губами к покрытому мягкой чешуей плечу.
– Что здесь происходит?
Суровый голос отца, раздавшийся за спиной, едва не заставил Меатина испуганно вскочить, заработав себе очередные неприятности, но ставшие неожиданно сильными руки сестры его не отпустили.
– Папа, он пытался сломать мою беседку! – в голосе Дани звучали самые искренние обида и возмущение. – Уродство, так? Сам ты урод! Бесчувственный, лишенный вкуса, наглый урод!
– Отпусти его. Он не посмеет ничего тронуть в моем присутствии. Я правильно говорю, Меатин?
– Как обычно, – поднявшись, парень поморщился – когти сестры оставили болезненные царапины на предплечьях.
– Отправляйся в лагерь. Немедленно. И, если собираешься меня опозорить, тебе лучше и вовсе не появляться на турнире.
Данейин неожиданно расхныкалась, отвлекая внимание отца, и Мэй, коротко кивнув, проскользнул за его спиной и поспешил покинуть двор, пока патриарх не заинтересовался, зачем вообще приходил его сын. Что ж, сестренка сумеет ответить и на этот вопрос, если понадобится.
– Она и правда ужасна? О, папочка, я ведь так старалась!
Патриарх опустился на свернутый кольцом хвост рядом с Дани, внимательно рассматривая вырастающие структуры.
– Еще рано судить, но, конечно, не шедевр. Но и не уродство, – добродушно добавил Найтир, положив руку на голову сморщившей личико дочери. – Глазами Мэя смотрит зависть. Он не способен создать ничего нового, Дани, и не умеет видеть красоту чужих творений. Тем более твоих.
– Но что я ему сделала?
– Это не имеет никакого значения. Продолжай свои занятия, дочь.
– Пап, почему я до сих пор не могу призвать силу нашей крови? Почему даже Мэй может, а я – нет?