– Потому что сила патриарха не предназначена для того, что ты с ней пытаешься сделать. Власть, разрушение, может быть, самовыражение. Но не созидание материального. Тебе не стать Строителем, но никто не запрещает просто получать удовольствие.
– От чего?
– От всего, что ты делаешь, – Найтир невольно улыбнулся под требовательным, пытливым взглядом серебристых глаз. – Наш век не бесконечен, и единственное, что позволяет жить, – наши эмоции. Власть над другими. Успех. Удовольствие любого вида.
– Только счастье?
– О нет, – Найтир мечтательно облизнулся. – Страдания заставляют сердце биться еще быстрее. Свои, чужие… Тебе только предстоит это узнать, но нет наркотиков сильнее, чем власть и боль. И доза каждый раз должна быть выше, а наслаждение – острее. Пойдем, я покажу тебе.
В тот день Найтир открыл ей тайну, известную очень немногим. Кормовые острова, где, отданные майдам, но не убитые ими, проживали свой срок отбросы человеческого общества.
Образ жестоких хищников был на руку. Большинство сухопутных пребывало в неведении, что их извечные враги могут аккуратно отпить нефатальное количество крови, а не картинно разрывать своей жертве горло, заливая все вокруг бесценной жидкостью.
Пусть не сразу, но шаманы научились преодолевать наложенные изменяющими путы покорности, заставлявшие пленников безучастно покоряться своей судьбе, не шевелясь, словно большие мягкие куклы. А потом – формировать воздушный пузырь, доставляющий людей к новому месту обитания живыми, и выстраивать заградительные чары, не позволяющие найти тщательно охраняемые острова.
В последние годы к преступникам присоединились и обычные люди, схваченные на кораблях. Чаще всего – незаметно, поодиночке, оставляя выжившим лишь догадываться, что стало причиной исчезновения. Иногда майды предпринимали массированные атаки, и очередной корабль исчезал со всех радаров, как и не было.
Призванная патриархом жертва оказалось юной девушкой, примерно такой же, как сама Дани. Она пришла, спотыкаясь и падая, тщетно пытаясь что-либо разглядеть с помощью своего слабого человеческого зрения.
Майды же видели все. Прозрачный чистый песок, тонким слоем укрывающий побережье залива, тут и там покрытый прядями засохших и еще влажных водорослей и разнообразным буреломом. Влажные скалы, украшенные шершавой коркой соли. Темные изломанные деревья, жутким частоколом обступившие берег. Ссадины на теле босоногой девушки, старые дорожки слез на щеках, отчаянный страх пополам с тупой обреченностью. Ожидавшее их пленницу уже не могло превзойти то, что с ней сделали такие же люди.
– Надо перестать бездумно смешивать корм, – задумчиво пробормотал Найтир, когда девушка остановилась перед ними, покачиваясь от слабости. – Не люблю, когда кто-то забирает ему не принадлежащее.
Данейин принялась с любопытством рассматривать пришедшую. Какие же они странные, эти люди. Навсегда зажатые в единственной форме, неспособные сменить среду обитания. Такие же, как миллиарды разнообразных животных, но эти по какой-то нелепой случайности обрели разум и силу.
– Она какая-то странная…
– Власть. Ее сломила чужая власть.
– А что с ней сделали?
Найтир брезгливо пожал плечами, удивляясь непонятливости дочери.
– Посмотри и запомни, на что на самом деле похожи люди. Они могут скрывать настоящее лицо за маской лицемерия, но на этом острове главная задача – выжить. Протянуть очередной день и надеяться, что ночью наступит чужой час. Им мало просто есть, пить и испражняться. Даже корм ищет себе удовольствия, насилуя и убивая таких беззащитных, как она.
– Но зачем? – удивилась Дани, не понимая, как такое слабое и некрасивое существо может быть кому-то интересно.
– Это не имеет смысла. Это их демонская природа. Лгать, убивать, получать от жизни все возможное, даже если оно и не нужно вовсе.
– Тогда почему мы до сих пор их не уничтожили?
– Время наступит, не сомневайся. Ты ведь не подведешь меня?
– Конечно, нет! – горячо возмутилась майда. – Я сделаю все, что захочет мой патриарх.
– Тогда смотри. Тебе пора начать собирать свою силу, и это – лишь первый шаг. Твой первый сухопутный разумный. Ах, какой момент, Дани!
Оттеснив дочь от пленницы, Найтир положил свои большие, когтистые руки на выпирающие плечи девушки. Та крупно вздрогнула, но больше не пошевелилась.
Холодные ладони медленно заскользили вниз, раздирая ветхую ткань старого платья и оставляя кровоточащие царапины на гладкой коже. Из-под провисшей клочьями ткани показалась едва заметная грудь, покрытая порезами и мелкими ожогами. На одной не было соска.