– Отец… Он где-то рядом…
– Найтир? Здесь? Мы должны предупредить…
– Нет! Стой! – теперь уже майду пришлось спешно останавливать Аори под недоумевающим взглядом изменяющего. – Там. Там, где может быть Лана. Или ее тело.
– Значит… Значит, ты не сможешь туда добраться?
Вместо ответа Меатин повернулся к бассейну. Там, видимые лишь его взглядом, кружились беззаботные майды, не понимающие еще, что теперь стало их миром. Если Лана не вернется, их будет окружать одна только ненависть и презрение. А если не вернется он сам, они вырастут искалеченными. Никто не научит их быть майдами, никто не сможет вновь вернуть Дани хотя бы рассудок, если не разум.
Достаточно просто промолчать. Не добавлять ничего к уже известному, забыть, что сегодня Лана защищала не людей.
Никто и никогда не увидит в нем человека.
– Найтир бросил клич. Это… Это как бы одновременно и вызов, и ликование ввиду безусловной победы.
– Значит, все кончено…
– Нет. Это всего лишь прелюдия. Ритуал. Начало игры.
Аори и Эвин молчали, наблюдая, как Мэй опускается на одно колено возле глади бассейна. Его губы дрогнули, словно он хотел что-то сказать, но не знал нужных слов.
Поднявшись, серебристый майд протянул руку в сторону изменяющего и пристально, понимающе на него посмотрел. Без лишних уговоров Эвин достал из кармана и надел на чешуйчатое запястье черный, отблескивающий гладким узким экраном браслет.
Delain. Electricity.
18.
В самый первый раз особенность Ланы проявила себя в далеком детстве. Настолько далеком, что воспоминание об этом случае стало единственным на долгие годы.
Вся ее семья тогда приехала к дедушке в гости. Небольшой дом стоял на берегу илистого озера, и маленькая Лана обычно с удовольствием устраивалась на заменяющей сидение облезлой доске, иногда дотрагиваясь ладонью до проплывающих мимо кувшинок.
Но не в тот день. Серебристые ветви плакучих ив все так же полоскались в безмятежной водной глади, изредка тревожимые слабыми порывами ветра. Где-то неподалеку, сразу за лугом, привычно перекликались птицы, разбавляя нестройный лягушачий хор. Редкая в этом краю детвора перекрикивала и тех, и других, с размаху врываясь в озеро ради того, чтобы тут же с визгом рвануть прочь из питаемой ледяными ключами темно-зеленой толщи.
Лана, надувшись, смотрела на них издалека, не желая присоединяться. Весь день ее мучило что-то непонятное, необъяснимое. Ближе к вечеру она устроила настоящую истерику, когда ее пытались взять с собой кататься на лодке. Испортила всем день, и родители, едва не отшлепав вредного ребенка, уехали совсем рано, недоумевая, что случилось с обычно сдержанной дочкой.
А наутро им позвонили из службы спасения. Дедушка едва не погиб, когда двигатель старой моторки взорвался.
Лана запомнила даже не саднящую боль прошедшего дня. Нет. Только страх и гордость в глазах родителей, настоящих Баго, когда они поняли, насколько особенность дочери превышает их собственную.
Отец тогда первый и последний раз перед ней извинился.
Та самая особенность, что за руку оттащила Лану от лодки, сегодня вновь отвесила ей смачный пинок. Ровно за мгновение до того, как обезумевший солдат хлестнул очередью по своим товарищам.
Тело словно само собой швырнуло на жесткое, ледяное днище вертолета, и Лана, перекатившись на спину, без колебаний выстрелила в ответ. Особенность ее рода всегда плохо работала против своих же, и войны между ветвями Баго были самыми кровопролитными. Никто не мог ничего предугадать, почти любая атака заканчивалась смертью. Но на то она и Глава, чтобы быть немного впереди.
Пол резко накренился, и Лана едва успела ухватиться за раму сидения. Автомат, выскользнув из рук, ухнул вниз, и женщина, выругавшись, кое-как подтянулась и заглянула в кабину пилотов.
Демоны раздери их души…
Оба солдата безжизненно обмякли в своих креслах, перед смертью украсив кабину брызгами собственной крови. Остальные Баго, отражавшие атаки майдов и не успевшие среагировать на новую угрозу, либо отправились вниз вслед за оружием Ланы, либо, подобно пилотам, повисли на ремнях, не подавая никаких признаков жизни. Проверять их пульс не было никакой возможности.
Стрелка альтиметра ринулась вниз. И, учитывая запас высоты, счет шел в лучшем случае на десятки секунд. В свою очередь, уровень горизонта вздыбился и не менялся, ожидаемо не обращая внимания на навязчивую сигнализацию и постепенно выползающий на экран край моря. Да, конечно, автопилот бы смог стабилизировать машину. Вот только во время боя пилоты Баго всегда его отключали, выделывая недоступные даже самой хитроумной электронике финты. А осевшее на штурвал тело пилота задало абсолютно незапланированную траекторию движения.