Навалившись грудью на боковину сидения, Лана выбросила руку вверх, хватаясь за край проема. Куртка зацепилась за какую-то острую перекладину, не позволяя двигаться дальше, и женщина, упершись ногой в пол, зло ее рванула.
Не успела Лана добраться до кабины, как рулевой винт, то ли не выдержав нагрузки, то ли встретив на своем пути что-то твердое, самостоятельно улетел в неизвестном направлении. Содрогнувшись, отчего женщину вновь швырнуло вниз, вертолет накренился еще сильнее. Реактивный момент, получив свободу, принялся раскручивать многотонную махину в воздухе.
Медлить больше было нельзя. Металл стонал, а мир вокруг сливался в цельную бешеную круговерть. Пальцы Ланы онемели от напряжения, их едва не сводило судорогой от боли. Где-то рядом раздался треск, на лицо посыпались жгучие искры, и Глава рода Баго разжала руки и оттолкнулась, направляя тело в открывшуюся внизу дыру и даже не успев взмолиться о чем-то более подходящем для приземления, нежели вздыбленный гребень скалы.
Видимо, богам ее молитвы не были нужны.
Лану швырнуло на ребро проема, и, перевалившись через край, она выскользнула наружу. Короткий полет, и вместо беспрекословного единения с земной твердью по боку больно ударила холодная гладь моря, принимая в себя затянутое в доспех тело. Вокруг взвихрились тысячи пузырей, воздух моментально вырвался из неплотно сжатых губ, перед глазами полыхнуло багровыми отблесками. Где-то высоко над головой вертолет вновь произвольно изменил направление движения – видимо, тело сползло со штурвала, – и на всей скорости врезался в скалу, так и не успев самостоятельно развалиться на части.
Взрыв был заметен даже из глубины, и именно благодаря ему Лана смогла понять, где именно находится небо.
Замолотив ногами и руками, женщина попыталась всплыть, но броня неумолимо тянула вниз. Лана, не обращая внимания на горящую рану, обеими руками рванула застежки, отправляя на дно тяжелый жилет и куртку. Грудь начало сдавливать, и она изо всех сил рванулась вверх.
Баго выскочила из очередной волны едва ли не наполовину, жадно вдыхая и пытаясь откашляться. Вода вокруг вспенилась вслед за суматошными движениями рук, и Лану тут же накрыло очередным горбом.
Успокоиться. Нужно успокоиться и действовать, как учили. Тогда безусловно получится выбраться и вернуться к Ри.
Воспоминание о дочери придало сил, и Лана, подобрав ноги под себя, с силой выпрямилась, на две секунды появляясь над водой и делая очередной вдох.
Волна. Есть время сбросить ботинки.
Вдох.
Волна.
Один, второй.
Вдох. Осмотреться.
Берег, скорее всего, там, куда влечет неумолимый бег. Сейчас время очередного прилива.
Вдох.
Скалы, отвесные скалы. Но море относительно спокойно. И из него нужно выбираться как можно скорее.
Вдох.
Лана заставила себя сделать первые гребки коченеющими руками, проталкивая тело чуть наискось относительно бега волн. Туда, где над водой, едва различимый в подсвеченной догорающими обломками темноте, виднелся небольшой уступ.
Пальцы, белые, словно шкура майда, впились в вычищенные морем камни, и Глава Баго из последних сил поползла выше, мгновенно ощутив все прелести ледяного воздуха.
Выступ кончился в полутора метрах над водой, превратившись в испещренную щелями скалу. Днем, в теплой сухой одежде и, желательно, со снаряжением, можно было бы попробовать по ней взобраться. Но в теперешнем состоянии подобная попытка закончится, в лучшем случае, художественно разложенным телом на пресловутом выступе. В худшем же волны вновь сомкнутся над головой, и сил выбраться уже не будет.
Немного отдышавшись, Лана освободила одну руку и подбородком нажала кнопку подсветки на браслете. Посмотреть хотя бы, сколько времени, и, если получится, подать своим сигнал…
Ноль реакции. Видимо, глубина первоначального погружения оказалась чрезмерной даже для улучшенной магами электроники. Выругавшись, Лана покрепче ухватилась за ледяную скалу. Датчик жизнедеятельности отправился на дно моря вместе с курткой и, если все еще работает, передает весьма неутешительные данные.
Значит, надо всего лишь продержаться до утра и дождаться поисковой группы. Всего лишь. Какое простое задание для промокшего и замерзшего человека на каменном пятачке, постоянно обильно орошаемом оплеухами соленых волн! Густой туман, укутавший побережье, и не думал отступать, пробираясь влажными пальцами туда, куда не доставали брызги.
Холод очень быстро вышел на первое место, оставив за собой и горечь морской воды во рту, от которой едва не вывернуло наизнанку, и горящие от соли губы, и резь в раненой руке. Каждая новая секунда становилась жалкой заложницей этой вечной ночи, но Лана запрещала себе думать о том, что может не удержаться. О том, что вокруг могут быть сотни, тысячи майдов, и достаточно даже одного, перемахнувшего через обрыв именно в этой точке, чтобы вопрос холода и усталости показался крайне незначительным.