Подхватив здоровой рукой ушибленную кисть, Ким села. К ней со всех сторон, готовые к убийству, подбирались люди-монстры. Издав дикий вой, они разом кинулись на нее, как кидается волчья стая на раненого оленя.
Ким громко закричала и схватилась с ними в последней неравной битве. Внезапно раздался громкий гул, и зал осветился ослепительным жарким светом. Твари перестали царапаться и кусаться, застыв на месте. Ким выбралась из-под навалившихся на нее чудовищ. Прислонившись спиной к банкетке, она со стороны посмотрела на нападавших. Они обалдело глядели куда-то поверх головы Ким. На их лицах плясали золотистые блики.
Повернув голову, Ким увидела, что по стене с чудовищной скоростью распространяется волна бушующего пламени. Газовая горелка воспламенила шелковые занавеси, и они вспыхнули так, словно были смочены бензином.
Твари издали такой вой, что Ким показалось, будто разверзся ад. Она увидела неописуемый ужас в их широко открытых глазах. Первым кинулся бежать Эдвард. Остальные последовали за ним. Но побежали они не к выходу. Охваченные животным страхом, они кинулись вверх по центральной лестнице.
— Нет, нет! — закричала Ким вслед убегавшим. Но они не слышали и не понимали ее. Гигантское пламя гудело с каким-то засасывающим звуком, словно на стене открылась черная дыра, втягивавшая в себя все, что попадало на ее поверхность.
Здоровой рукой Ким попыталась заслониться от нестерпимого жара. Поднявшись на ноги, она из последних сил заковыляла к выходу. Пламя стремительно сжирало кислород. Становилось труднее дышать.
Сзади раздался взрыв. Его волна еще раз повалила Ким на пол. Она вскрикнула от острой боли в раненой руке. Ким поняла, что взорвалась емкость с ацетиленом сварочного аппарата. Осознавая, что надо спасать свою жизнь, она, превозмогая боль, страх и слабость, поднялась на ноги и рванулась вперед.
Миновав дверь, Ким выбралас, наконец, на улицу. Там дул порывистый ветер, а дождь лил как из ведра. Припадая на больную ногу, скрипя зубами от боли в руке и в колене, Ким пересекла покрытую гравием площадку перед входом в замок. Она повернулась и, заслонив лицо от жара пламени, посмотрела на здание. Старый замок полыхал, как сухая солома. Языки пламени вырывались уже из слуховых окон чердака.
Пламя пожара освещало все вокруг. После всего пережитого Ким казалось, что она видит воплощение ада. Она тряхнула головой от отвращения. Воистину дьявол вернулся в Салем!
ЭПИЛОГ
Суббота, 5 ноября 1994 года
— Куда поедем сначала? — спросил Киннард, когда машина въехала в ворота имения Стюартов.
— Даже не знаю, — нерешительно ответила Ким, бережно поддерживая перевязанную левую руку.
— Решай, — поторопил ее Киннард. — Сейчас, как только выедем из леса, будет развилка.
Ким поняла, что Киннард прав. Сквозь прозрачную стену оголенных деревьев уже хорошо было видно поле. Она посмотрела на Киннарда. Лучи бледного предзимнего солнца с трудом пробивались сквозь кроны деревьев и бликами отражались в его темных глазах. Он хорошо поддержал ее в трудный период, и она была очень благодарна ему за это. Вот и теперь он с готовностью согласился привезти ее сюда. С той страшной ночи прошел целый месяц. И Ким впервые решилась приехать в замок.
— Ну, так что? — спросил Киннард. Он притормозил машину.
— Поехали в замок, — ответила Ким. — Вернее, к тому, что от него осталось.
Киннард нажал на газ и свернул в нужном направлении. Впереди показались обугленные развалины. От замка остались лишь каменные стены и печные трубы.
Киннард подъехал к подъемному мосту, который теперь вел к пустому, почерневшему от копоти дверному проему. Киннард выключил зажигание.
— Да, это намного хуже, чем я ожидал, — произнес он, глядя на пепелище сквозь ветровое стекло. Он внимательно посмотрел на Ким, чувствуя, что она нервничает. — Если ты не хочешь этого видеть, то, пожалуй, и не надо. Мы можем уехать отсюда прямо сейчас.
— Нет, я хочу, — возразила Ким. — Время от времени мне необходимо это видеть.
Она открыла дверь и вышла из машины. Киннард последовал за ней. Вдвоем они обошли развалины. Они даже не попытались войти внутрь. Между каменными стенами лежали груды пепла. Уцелело только несколько балок в перекрытии на самом верху разрушенного огнем здания.
— Трудно поверить, что кто-то мог уцелеть в этом аду. Замок горел очень быстро, — проговорила Ким.
— Двое из шестерых — это не так уж много, — заметил Киннард. — Да и те еще лежат в повязках.
— Трагедия в трагедии, — задумчиво произнесла Ким. — Как у Элизабет. Должно быть, она чувствовала то же самое, когда выкинула свой изуродованный плод.
Они взошли на холм, откуда открывался вид на пепелище. Киннарда передернуло от отвращения.
— Подходящий конец для всего этого кошмара, — сказал он. — Властям тяжело было поверить во все это, пока отпечатки зубов одного из погибших в огне не сравнили с отпечатками зубов на костях несчастного бродяги. Они оказались идентичными. Хоть это должно служить тебе утешением. Ведь они не поверили ни одному слову из того, что ты им рассказывала.
— Мне кажется, они не верили мне до тех пор, пока в госпитале у Эдварда не произошел такой же припадок, и он не превратился на глазах у всех в дикое животное, — добавила Ким. — Это было настоящее превращение. Все, кто его видел, пришли к выводу, что все это происходило в состоянии, похожем на гипнотический сон, и ни Глория, ни Эдвард ничего не могут вспомнить из того, что с ними происходило. Если бы не эти два ключевых пункта, мне бы никто никогда не поверил.
— Я не сомневался в твоих словах, — возразил Киннард.
— Ты — да, — согласилась Ким. — Я тебе верю. Но ведь я тебе доверила и многое другое.
— Конечно, я же знал, что они принимают неапробированное лекарство, — согласился Киннард.
— Я сразу сказала об этом окружному прокурору, — проговорила Ким, — но на него это не произвело ни малейшего впечатления.
Киннард взглянул на руины. Это было впечатляющее зрелище.
— Старое здание, верно, сгорело в один момент.
— Пламя распространялось со скоростью взрыва, — произнесла Ким.
Киннард снова покачал головой. На этот раз в его глазах отразились восхищение и какая-то благодарность судьбе.
— Как это здорово, что тебе удалось выбраться. Представляю, какой там творился ужас.
— Пламя было практически неуправляемым, — пояснила Ким. — Это тоже страшно, еще страшнее, чем вид ополоумевших тварей. Все было настолько ужасно, что и представить себе невозможно, не увидев такого наяву. Ты не можешь себе вообразить, каково это — знакомые тебе люди в таком звероподобном состоянии. Но из всего происшествия я сделала один положительный вывод: любой прием лекарств подобного рода, когда атлеты принимают анаболики или нерешительные люди психотропные препараты, чтобы улучшить свой характер, — это то же, что договор Фауста с дьяволом.
— Медикам это известно уже много лет, — согласился Киннард. — Прием лекарств — всегда риск. Даже если речь идет об антибиотиках.
— Я надеюсь, люди будут помнить об этом, начиная принимать лекарства, чтобы избавиться от личностных недостатков, например, от застенчивости, — сказала Ким. — Но эти лекарства заполоняют все, исследователей, которые их изобретают, ничто не может остановить. И если люди сомневаются в том, что медикаменты будут применяться в весьма сомнительных целях, то им достаточно посмотреть на то, что творится вокруг с тех пор, как в продаже появились эти проклятые лекарства.
— Проблема заключается в том, что мы создали культуру, которая учит, что от каждого недомогания существует таблетка.
— Именно поэтому мы не гарантированы от того, что и дальше не будет происходить нечто, подобное тому, что я пережила. Это неизбежно при такой потребности в психотропных препаратах.
— Если такому суждено случиться, то уверен, дельцы от ведьмовского туризма в Салеме просто молят Бога, чтобы это опять произошло здесь, — рассмеялся Киннард. — То, что тут случилось с твоим участием, — это просто подарок для местного бизнеса.