— А ты любишь пожёстче, детка, — не сбавляя темпа прерывисто выдохнул он. — Мне это нравится. Жадная девочка.
От интенсивности ощущений у меня темнело в глазах и подкашивались ноги, и я была крайне благодарна ему за то, как плотно он удерживал мой зад, буквально надевая меня на себя. И этот сладкий звук струящейся между нами воды и ритмичных шлепков наших влажных тел за доли секунды довел меня почти до безумия. Словно в бреду, я ощутила себя на самой грани так быстро, что была просто не в силах сдержаться, взорвавшись ярчайшим по силе и накалу оргазмом прямо в эпицентре процесса, когда его движения по скорости и интенсивности достигли максимума. Кончая, я заходилась криками и воплями, содрогаясь от сковавших моё тело спазмов, пока он продолжал брать меня с просто-таки животной похотью, и это непрерывное, беспрепятственное скольжение, трение плоти о плоть, в то время как я бесконтрольно пульсировала и судорожно сжимала его в себе своими мышцами, довели меня до какой-то адской степени агонии. На долю секунды мне правда показалось, что я вот-вот лишусь чувств, интенсивность моего оргазма уже должна была бы ослабнуть, но вместо этого меня накрывало всё новыми и новыми волнами нестерпимо-сладостных судорог. Я стеналась, отчаянно ища, за что бы ухватиться руками и, почувствовав это, Майкл сам ухватил меня за предплечье и завёл мою руку за спину, буквально заломив её. Подтянув ближе и заставляя выгнуться в спине ещё сильнее, он обхватил мою шею, прижав меня вплотную к своему торсу и хрипло рыча, вбился глубоко внутрь, замерев во мне недвижимо. Услышав его, отдавшийся глухим эхом от стен рык, я наконец ощутила этот мощный, прыснувший в меня, точно хлесткий удар плетью, поток. Его влага заполняла меня изнутри, разливаясь по моему лону и ногам, смешиваясь с кровью и потоками воды. Майкл стонал, точно истерзанный зверь на грани жизни и смерти, отчаянно прижимавший к себе свою добычу, и я ощущала, насколько тесно ему было во мне. Цепляясь за остатки сознания, вслушиваясь в рваные хрипы и чувствуя его дыхание у своей шеи, я, обессиленная и податливая, безвольно обмякла в его крепких, сжавших меня удушающими тисками руках.
Наконец расслабившись, Майкл ослабил хватку, развернул меня к себе лицом и навалился всем весом, прижимая к стене и утыкаясь носом в мою шею. С минуту мы просто стояли вот так, под успокаивающими наше сознание струями воды и дышали, плотно сцепив обе наши ладони в замок. Затем его губы расплылись в ленивой усмешке и мутный взгляд полуоткрытых глаз вгляделся в мои чуть более осознанно.
— Бог мой, детка, — выдохнул он, проводя пальцами по моему подбородку и оставляя на моих губах долгий и сладкий благодарственный поцелуй.
Когда мы, наконец успокоившись, оторвались друг от друга, на наших лицах сияли довольные удовлетворённые улыбки, а из груди помимо воли то и дело вырывались беспричинные пузырьки смеха. Он продолжал нежно поглаживать моё лицо и тело, пока мы бережно омывали друг друга, глядя спокойным, заметно потеплевшим взглядом. И я вновь увидела в нём своего заботливого и нежного мальчика, своего Майкла.
Он предусмотрительно вышел из ванной комнаты чуть раньше, оставляя меня наедине с собой и позволяя спокойно уладить все тонкости возникшей ситуации. И спустя полчаса мы уже с удовольствием потягивали Шардоне, сидя на просторной веранде, выходящей во двор.
Забросив ноги на широкую кушетку, мы наслаждались этим восхитительно тёплым воскресным вечером, великолепным видом на ухоженный сад, вкусом чудесного вина и, конечно же, объятиями друг друга. Майкл обвил руками мою талию, уткнувшись носом мне в макушку и тихонько посапывал от наслаждения, точно обласканный кот. Какое-то время нам не хотелось ничего больше — ни думать, ни говорить. Было лень лишний раз пошевелиться, тело было налито сладкой негой и веки наполнялись лёгкой тяжестью сами собой. И в этой приятной полудрёме, занятая своими мыслями, в какой-то момент я невольно усмехнулась.
— Что? — насмешливо просопел мне в шею Майкл.
— Да просто глупости, — улыбнулась я.
— Расскажи.
Заводя руку за голову, я слегка потрепала его по волосам, неопределенно покачав головой.
— Просто подумала о том, что у нас с тобой всё как-то очень странно складывается.
— Странно? — приоткрыв глаза, рассмеялся он. — Почему?
— Не знаю. Просто странно, — хмыкнула я. — Не могу поверить, что наше первое совместное утро запомнится нам обоим моим проклятым периодом! — мы оба лениво рассмеялись. — У меня даже не было возможности побыть для тебя идеальной женщиной хоть немного. Реалии жизни растоптали все надежды в хлам.
— По-моему, ничего страшного не случилось, — поглаживая мои плечи, по-доброму усмехнулся он. — Более того, на мой взгляд всё было идеально.
— Да уж, — саркастично усмехнулась я. — Хотя, знаешь, до сегодняшнего дня мне вообще казалось, что ты думаешь, будто я веду себя как какая-нибудь настырная и отчаявшаяся фанатка, то и дело пытающаяся залезть к тебе в штаны.
Слегка покривившись, Майкл булькнул растерянным смешком.
— Откуда такие мысли?
Я лишь неоднозначно пожала плечами, не особенно желая вдаваться в подробности. Но стойкое ощущение того, что на протяжении нашего непродолжительного, но весьма яркого знакомства, инициатива исходила скорее от меня, всё же оставалось, как и кое-какие живо волновавшие меня вопросы. Но сейчас было не место и не время что-либо выяснять.
— Ну, начнём с того, что ты не моя фанатка, — наставническим тоном произнёс он.
— Откуда тебе знать?
— Поверь мне, я знаю, — округлив глаза, усмехнулся он.
Надув щеки, я на мгновение задумалась.
— Должно быть, секс со мной был не таким ярким. От фанаток больше отдачи? — прыснула смешком я, мгновенно пожалев об этом. Слова сорвались с моих губ сами собой, прежде чем я успела их хоть немного осмыслить.
— Камилла! — предостерегающе вскинул брови Майкл, неодобрительно покачав головой, но я всё же уловила в его устрашающем тоне лёгкую насмешку.
— Прости. Я просто, вроде как, пыталась пошутить, — слегка смутившись от собственной несдержанности, я на мгновение запнулась. — Это, правда, было не всерьёз.
— И почему всё и всегда должно сводиться к сексу? — усмехнулся он. — В жизни есть масса других, не менее важных вещей.
Я на секунду замолчала, вновь ощущая себя слегка пристыженной им. И, надо сказать, вполне себе заслуженно.
— Я не сплю с фанатками, — терпеливо склонив голову на бок, он бережно провёл ладонью по моим волосам.
— Нет? — мой голос прозвучал выше обычного, с искренним удивлением и какой-то воодушевленной надеждой. Развернувшись к нему лицом, я уставилась на Майкла с неподдельным интересом. — Почему, если не секрет?
Он смотрел на меня с ироничной усмешкой и насмешливо-мудрым укором в глазах.
— Потому что я очень люблю их и благодарен за многое, — выдохнул он. — И я знаю, что они так же искренне любят меня. А любовь, моя хорошая, нельзя использовать таким грязным образом. Это нечестно.
Я внимательно всмотрелась в его спокойное, серьёзное лицо и тут же поняла, что он говорил абсолютно искренне, от чистого сердца. Глядя на Майкла в этот момент у меня не возникло и тени сомнения в правдивости его слов.
— Это совсем другой вид любви, понимаешь? Немного отличный от романтической, — терпеливо разъяснил он. — Я, конечно, хорошо понимаю, какими могут быть чувства и мысли моих поклонниц, но я никогда не повел бы себя таким грустным образом ни с одной из них. Невозможно принадлежать всем и сразу, — улыбнулся он. — Но это вовсе не значит, что мне не хотелось бы иметь кого-то особенного в моей жизни.
— Понимаю, — продолжая осмысливать его слова, покачала головой я. — Но знаешь, просто, кто угодно на твоём месте… — я тут же замолчала, на мгновение отведя взгляд в сторону, прекрасно понимая, что и сама знаю ответ на свой невысказанный вопрос. — Ты — не кто угодно! — усмехнувшись, в конце концов заключила я, бережно проводя ладонью по его щеке и мы всмотрелись друг другу в глаза тёплым, осознанным взглядом, с улыбкой, которую могли разделить лишь два по-настоящему близких человека, понимающих друг друга без слов.