Я ведь с самого начала понимала, что он был не таким, как все. И сейчас окончательно убедилась в том, насколько особенный и чуткий человек скрывался за этим непроницаемо-строгим, холодным каркасом прошедшего огонь, воду и медные трубы мужчины. Не думаю, что было хоть что-то странное или удивительное в том, что человек, выросший на глазах миллионов, так дорожил своей частной жизнью. К тому же у него, как у вполне зрелого, состоявшегося мужчины, были свои, довольно чёткий взгляды на жизнь, сформированные принципы, ценности и убеждения. И, кажется, я действительно начинала понимать, принимать и искренне уважать его за это. Я чувствовала, что ему нужно было немного больше времени, было важно всё сделать правильно, как полагается. И в то же время, по такому странному стечению обстоятельств, я точно знала, что скрывалось за этой внешней невозмутимостью и спокойствием. Но сперва мне было необходимо завоевать его доверие, оставаясь чуточку терпеливее и мудрее.
Тем утром, на пляже, я дала себе тихое обещание не повторять той же ошибки, что и прежде. Я больше не стану его торопить, и уж тем более так откровенно искать его одобрения и внимания. Я просто дам нам обоим время поближе узнать друг друга, честно и без прикрас, спокойно всё осмыслить. Я дам время ему, — на то, чтобы раскрыться и самому пойти мне на встречу, если он этого захочет. Мне же стоило продолжать жить своей собственной жизнью, здесь и сейчас, оставаясь собой, и если этому действительно суждено случиться — так или иначе, в своё время всё встанет на свои места.
Если я что-то и поняла за эти мучительные, изматывающие недели, так это то, что самозабвенное помешательство на другом человеке, каким бы желанным и приятным оно не казалось — до добра не доводит. Одержимость, даже чем-то настолько прекрасным и чистым, все ещё остаётся одержимостью. А я была слишком сильна и умна для этого. Несмотря на то, как непреодолимо сильно меня тянуло к нему, как соблазнительно переливались влажноватым блеском его полураскрытые губы, как зудели мои ладони от нестерпимого желания прикоснуться к непослушным завиткам его волос, вмяться в них лицом, ощущая их дурманящий аромат, ощутить кожей его горячие и влажные поцелуи, нетерпеливые и требовательные руки. Боже, я хотела его! До безумия. И я уверенна, что без особого труда вновь смогла бы добиться этого сейчас. Но… Пожалуй, впервые в жизни я готова была отпустить ситуацию и поставить на первое место нечто большее, чем своё сиюминутное эгоистичное «хочу». Его чувства, его спокойствие и комфорт оказались для меня важнее. И это было абсолютно новым и крайне необычным для меня состоянием.
— Давай уже поедим наконец! — выдохнула я, нетерпеливо срывая бумагу с китайских палочек.
— Ты проголодалась, — тепло усмехнувшись, отмахнулся Майкл. — Ешь.
— Не любишь суши?
— Люблю, очень. Просто…
— В таком случае — никаких «просто». Здесь целый сет, Майк. Я, конечно, голодна. Но я же не бульдозер!
— Ладно, ладно, — рассмеялся он. — Только я не… — он на мгновение запнулся, смущенно поджав губы.
— Ты не… что?
— Я не умею есть палочками, — чуть нахмурившись, рассмеялся он.
— Серьезно?
— Я пытался научиться.
— Это очень просто. Я покажу тебе, — подсаживаясь чуть ближе, я вложила палочки в его ладонь. — Смотри, укладываешь одну на внутреннюю сторону, вот так. Она останется стационарной. А вторую зажимаешь пальцами, чтобы можно было ею свободно двигать, видишь? Попробуй.
Майкл с крайне сосредоточенным видом пытался справиться с задачей, и обронив одну из палочек всего раз, потихоньку начал улавливать, что к чему.
— Почти получаеться! — округлив наполнившиеся мальчишеским восторгом глаза, усмехнулся он. — Так?
— Отлично, — улыбнувшись, подмигнула я. — Ты молодец. Теперь попробуй взять суши.
Полностью разворотив и уничтожив один ролл, второй общими усилиями нам всё же кое-как удалось донести до ёмкости с соевым соусом и, слегка обмакнув, Майкл осторожно поднёс его к моему рту. Божественное сочетание риса, кремового сыра, васаби и лосося заставили меня буквально застонать от удовольствия. Как же чертовски я была голодна — слюнки текли! Но у нас, увы, был всего один комплект палочек на двоих, так что приходилось справляться как есть.
— Огромное спасибо, мистер Джексон. Отличная работа! — проглотив остатки и запив их глотком вина, усмехнулась я. — Моя очередь!
Взяв палочки из его рук, я ловко захватила очередной ролл, опустила его в соус и отправила прямиком к нему в рот. Не знаю, что конкретно в этой ситуации нас так сильно забавляло, но смеялись мы просто как дети.
— Дай мне. Я хочу попробовать ещё разок! — нетерпеливо выхватывая палочки, затараторил он.
Новая игрушка! — закатив глаза, про себя усмехнулась я.
Его рука с каждым разом становилась всё увереннее и увереннее и он, казалось, совсем вошёл во вкус, продолжая подкармливать меня и напрочь отказываясь возвращать палочки в мои руки.
— Поешь сам! — с набитым ртом, заворчала я. — Я больше не могу, Майк!
— Мне понравилось тебя кормить, — рассмеялся он.
— Я вижу!
Обмакнув нигири в соевом соусе, Майкл сосредоточенно поднёс его к своему рту и уж не знаю, что на меня нашло, но в самый последний момент я легонько толкнула его в бок, наблюдая как заветный кусочек суши выпал прямо на его футболку и скатился вниз, измазав белоснежную ткань соевым соусом. Я буквально согнулась пополам от хохота, наблюдая за его наигранно-обозлённым видом и совсем недружелюбной улыбкой.
— Какого…
— У тебя слишком хорошо получалось, — разрываясь от смеха, пропищала я. — Хотела подпортить твой триумф.
— Так вот, значит, ты какая! — заговорщицки прищурил глаза он.
Сжав кусочек суши в ладони, Майкл угрожающе замахнулся, направив его в меня.
— Нет, прошу! — тут же попятившись в сторону, протестующе заскулила я. — Только не в мой Balmain! Это новая коллекция, Майк. Есть в тебе хоть что-то святое?
— А меня, значит, не жалко? — рассмеялся он.
— Ну на тебе же обычная белая футболка. Умоляю! — сложив руки перед собой я состроила невинно-страдальческую гримасу. — Я как-нибудь иначе искуплю вину, обещаю! — виновато закусив губу, взмолилась я.
Майкл с лукавой усмешкой облизнул губы, напряжённо сдвинув брови и уставился на меня издевательски-ироничным взглядом. Только сейчас до меня дошла вся двусмысленность только что брошенных мною слов. На мгновение между нами повисло неловко-насмешливое молчание и, сверля друг друга хитровато-похабным взглядом, мы зашлись абсолютно дурацким сдавленным хихиканьем.
Чуть успокоившись, мы вновь уселись у стола и, взяв в руки бокал вина, я позволила Майклу спокойно закончить ужин.
— Ты так загорела, — с лёгкой улыбкой и неприкрытым озорством в голосе заявил он, легонько проводя кончиками пальцев по моему плечу. — Очень жарко в Майами?
Склонив голову на бок, я уставилась на него недоверчивым прищуром. Откуда это ему известно?
— Хуже, чем здесь, — подозрительно покосилась я и, заметив это, он самодовольно ухмыльнулся, тут же отвечая на повисший в воздухе вопрос.
— Я ещё на прошлой неделе хотел заехать. Но твой секретарь сказала охране, что ты в отпуске, — улыбнулся он.
Ясно, никаких шпионских игр — всё до банального прозаично и просто.
— Это была скорее командировка, чем отпуск, — отчего-то смутившись, поспешила оправдаться я. — И, между прочим, довольно продуктивная. Похоже, что со следующей недели моя компания будет владеть филиалом во Флориде. Так вот внезапно всё вышло.
— Ого. Поздравляю! Серьёзный шаг, — он взглянул на меня с каким-то уважительным одобрением и искренней гордостью в глазах.
Вообще я заметила, что взгляд его слегка изменился. Не знаю, с чем именно это было связано, но из него словно бы испарилась эта лёгкая снисходительность. Сейчас Майкл смотрел на меня не как на ребёнка, а как на взрослую, самодостаточную женщину и, думаю, впервые за время нашего знакомства я по-настоящему ощутила себя на равных с ним.
— Выход на новый рынок — это всегда хорошо. Но ты просто не представляешь, какой это адский гемор.