— У меня в голове сплошная пустота сейчас, — улыбается он. — Вакуум.
— У меня так же, — на мгновение прислушавшись к себе, отвечаю я.
И правда, внутри такой странный штиль и благодатный покой, все мысли, чувства и переживания — всё будто ушло куда-то далеко, отошло на второй план, отступило. Остались только мы, здесь и сейчас. Должно быть, что-то подобное переживают монахи-буддисты, достигая какого-то там уровня просветления, воссоединяясь с природой и всем сущим. Потрясно. Вот уж не думала, что секс может быть до такой степени фееричным!
“Секс с ним!” — тут же подмечаю я.
Потому что до него это было в основном здорово, приятно, отлично снимало напряжение, но не более того. Какие-то оргазмы были ярче других, но я никогда не переживала ничего даже отдаленно похожего на сегодняшний опыт. Что в нём такого? Или, правильнее сказать, что в нас такого? Почему, когда мы вместе, всё до такой степени обострено и интенсивно? Словно мы находимся под эффектом экстази или ещё чего, потяжелее. И все ощущения и эмоции множатся стократ!
— Потрясающе! — шепчу я неосознанно, даже не понимая точно, вслух или про себя.
— Знаешь, я уже ощущал что-то подобное раньше, — усмехается Майкл, выводя меня из раздумий, мгновенно заставляя устремить на него обеспокоенно-вопрошающий взгляд.
Замечая мою по-детски глупую и наивную реакцию, он прыщет смешком.
— Не в сексе, глупая. На концертах, — поясняет он тут же.
Облегченно вздохнув, я перекатываюсь на живот и, укладываюсь вплотную к нему, обвивая ногой.
— Расскажи! — прошу я с нескрываемым любопытством. — Мне хочется знать, каково это.
Он улыбается, бережно проводя рукой по моим волосам.
— Это немного сложно объяснить словами, Ками. Это как… Постарайся вообразить огромное количество чистейшей энергии, сконцентрированной в одном месте и в одно время, — обьясняет он. — Понимаешь? Невероятное чувство! Силы, мощи, взаимосвязи. И ты являешься источником этого и, чем больше отдаёшь, тем больше получаешь взамен. Эта энергия циркулирует, растёт, нагнетается до тех пор, пока… — он прикрывает глаза, изображая звук взрыва. — Бывали моменты на моих концертах, когда я ничего не помнил, не осознавал, что делаю. Словно ты находишься в трансе и всё происходит по какому-то таинственному божественному наитию. И ты чувствуешь всех этих людей. Словно все мы — единое целое, один большой живой и неразрывный организм. С одним мозгом, одним сердцем. Мы думаем и чувствуем одинаково. И тебя захлестывает это ощущение полнейшего единства. Ты перестаёшь ощущать себя собой, и становишься чем-то гораздо большим.
— Ох… Вау! — выдыхаю я, глядя на него во все глаза, будто заворожённая. — Должно быть невероятно быть тем, кто способен объединять и вызывать такие сильные эмоции у столького количества людей!
Он кивает и смотрит на меня тёплым, но утомленным взглядом, поглаживая по щеке.
— Это огромная ответственность, Ками! Но именно за это я так сильно и люблю свою работу, — улыбается он.
— У тебя крыша не едет?
— А похоже, что едет? — его явно веселит мой вопрос.
— У меня бы точно поехала, будь я тобой!
Он усмехается и тихо вздыхает, то ли с сожалением, то ли наслаждаясь моей обескураженностью и наивностью, не пойму точно. Но обнимает он меня в этот момент гораздо крепче.
— Я не знаю другой жизни, малышка. Хотел бы, но… — он вздыхает и кривит губы в тоскливой улыбке.
Я задумчиво вздыхаю.
— А тебе бывает страшно от самого себя?
— В смысле?
— Ну, не знаю. Просто это должно быть сложно, управлять таким мощным потоком энергии. Тебя не разрывает на части?
Он усмехнулся, удивлённо вскинув вверх брови.
— Мне всегда было куда направить эту энергию, знаешь. Если бы не музыка… — он замолкает на мгновение. — Да. Думаю, порой мне бывает немного страшно.
— Такая энергия запросто может стать разрушительной.
Майкл кивает.
— Ты же знаешь, — терпеливо вздыхает он, — в своей жизни я пережил события и вещи, которые не пожелал бы пережить никому на свете.
От его слов меня вновь захлестывает волна горького сожаления и досады. Он такой прекрасный! Необыкновенный, восхитительный, отзывчивый, чуткий… И я так ясно вижу это сейчас, что в голове не укладывается, как кто-то может намеренно причинить ему зло, боль или как-то обидеть. Я смотрю на него. И в этот короткий момент даю самой себе молчаливое обещание. Он столькое пережил! И если в моих силах сделать его хоть немного счастливее, хоть самую чуточку… Я сверну для этого горы, если потребуется.
— Ты самый потрясающий человек, из когда-либо живших на этой планете, Майкл Джозеф Джексон! Знай это, — я укладываю голову ему на грудь и обнимаю, прижимая как можно крепче к себе.
— Ками… Моя милая, славная девочка. Ты настоящий подарок судьбы! — с улыбкой выдыхает он в мои волосы. — Знаешь, я ведь и не надеялся… Я так боялся, что умру, так и не узнав этого.
— Не узнав чего? — переспрашиваю я, непонимающе хмуря брови.
Он переводит на меня горящий лукавым озорством взгляд и загадочно молчит, до очарования невинно складывая бровки домиком.
— Ну уж нет, милый! — смеюсь я. — Говори, раз начал! Эта наивная и сладкая мордашка со мной не пройдёт. Не после только что пережитого. И уж точно не после Сан-Диего.
— И что же такого было в Сан-Диего? — ухмыляется он, сладко причмокивая.
— Проще сказать, чего там не было! — смеюсь я, проводя ладонью по его плечам. — Правда, ни в одном из своих мужчин я прежде не ошибалась так сильно, как в тебе, Майкл.
— Твой мужчина, — лукаво щурится он. — Мне определённо нравится, как это звучит!
На секунду глаза Майкла становятся задумчивыми, он слегка покусывает нижнюю губу, точно колеблясь, и сразу следом пронзает меня неожиданно прямым, строгим взглядом.
— У тебя много их было?
Я кротко вздыхаю, вздрагивая от столь неожиданного вопроса.
— Это имеет какое-то значение? — мне приходится заставить себя улыбнуться как можно непринуждённее, совсем не хочется касаться этой темы сейчас, и я всем своим видом стремлюсь показать ему это.
— Нет, — тянет он нерешительно. — Я просто подумал на секунду, что у тебя, должно быть… — он замолкает и напряжённо сглатывает, ему тоже неприятна эта мысль. — Не важно. Забудь! Не знаю, зачем я вообще об этом спросил.
— Не нужно, ладно? — приподнимаясь на локти, я вглядываюсь в его глаза, ласково проводя пальцами по подбородку. — Давай останемся благодарными нашему прошлому хотя бы за то, что так или иначе оно привело нас сюда, к этому моменту. Как считаешь? — я лащусь о его торс, обвивая руками шею. — Я предпочитаю жить настоящим и смотреть в будущее.
— Мне нравится, что ты так думаешь, — смеётся он. — Мне это в последнее время тяжело даётся. Может оттого, что я старше.
— А мне нравиться, что мы с тобой во многом мыслим по-разному, — отмечаю я. — Да и… Не настолько уж ты и старше.
— Двадцать лет — это огромный срок, Камилла! — приглаживая ладонью мои волосы, с сожалением вздыхает он. — Мне не нравится думать о том, что когда ты только родилась, я уже был взрослым мужчиной.
— Вот и не думай! — раздраженно выпаливаю я. — Я давно уже не ребёнок, Майкл. И у меня были любовники старше тебя.
Он закрывает глаза и раздражённо сжимает челюсти, пытаясь совладать с собой от только что вылившейся на него информации. Твою ж мать! Ну и какой чёрт меня за язык тянул? Ляпнуть такое, не подумав… Я ведь всего-то хотела его успокоить, но вместо этого, как обычно, наворотила очередную кучу душистого дерьма. И откуда во мне этот грёбаный талант вообще?
— Камилла, — покачав головой, выдыхает он, собирая остатки терпения в кулак и, обхватив моё лицо ладонью, тревожно вглядывается в мои глаза долгим и пристальным взглядом.
— Прости, — шепчу я, виновато опуская глаза и нервно покусывая губы. Я и сама была бы непрочь надовать себе по не в меру болтливому рту сейчас. И какого черта на меня нашло?
Его пальцы мягко высвобождают мою искусанную губу и приподнимают вверх подбородок. Майкл вглядывается в мои глаза строгим, вязким как дёготь взглядом, но я почему-то не замечаю в нём и капли осуждения. Нет, там плешется что-то совсем иное… Он смотрит на меня с вызовом и какой-то невероятной, возмутительной силой и властностью. И я в очередной раз убеждаюсь в том, что этот мужчина действительно обладает каким-то поразительным талантом говорить одними лишь глазами, не произнося лишних слов.