А его Король теперь нависает сверху, любуется им и все та же хитро-наглая усмешка не сходит с его губ, а Джек знает, что она означает, сам призывно улыбается, и тянется за новым поцелуем. Но ему не дают желанного: Черный Дух переключается на красную от укусов шею, руками скользя по бокам вниз, переходя на худые бедра и мягко оглаживая, от чего Джек в предвкушении стонет, закусывая губу до крови. Он думает, что это слишком хорошо, слишком невозможно, от чего можно попросту сойти с ума, но вновь забывается, ощущая жаркие прикосновения. Его дыхание учащается, как только горячие ладони перемещаются на внутреннюю сторону бедер, настойчиво разводя ноги в стороны. Мальчишка почти захлебывается стоном и настойчиво царапает чужую спину, прося о большем… о самом главном.
Половина черных одеял разбросаны по кругу от «кровати», камин всё также мерно поддерживает оранжевое пламя и оба выхода надежно закрыты тьмой. А Джек выгибается на кровати, запрокидывает голову, и просыпается с глухим, хриплым стоном.
Несдержанный, громкий всхлип, родное имя срывается с губ Зимнего Духа и темно-грифельные глаза распахиваются, ища над собой того, кого звал во сне. Почти ничего не соображая от нахлынувших чувств и от тех фантомных отголосков удовольствия Джек громко, в голос стонет, под конец всхлипывая и теряя контроль над своим телом.
Фрост резко садится на кровати, в долю секунд создавая перед собой ледяную глыбу и со злобным отчаянным рыком с силой швыряя её в, левую от него, черную стену. Лёд разлетается по всей смежной зале крупными и мелкими осколками, и вновь наступает относительная тишина, нарушаемая только шумным дыханием Снежного Духа.
Джека трясет и он не понимает отчего конкретно: от паршивого стечения обстоятельств, боли в сердце или от отчаяния и простой иллюзии, которая теперь уже начала сниться. В глазах Зимнего Духа становится мутно, и он тихо всхлипывает, стараясь сдержать слезы и отчаянный горький вой. Он хочет к нему, он хочет его. Он хочет, чтоб его Питч был здесь и больше никогда его не оставлял.
Джек зажмуривается, титаническими усилиями пытаясь не чувствовать, как холодные слезы стекают по щекам, и мотает головой, словно пытается выбросить из головы все картинки сна. Но ничего не выходит и к его сладкой иллюзии прибавляются реальные воспоминание их совместных ночей. Джек воет в голос, громко, досадно и горько, он не выдерживает всего того, что происходит. Он не выдерживает быть в одиночестве. Он до конца признает, что просто не может без Питча.
Фрост дрожит, понимая что даже здешнее тепло и тени не способны согреть, а еще дрожит потому, что больно и одиноко, и этот чертов эротический сон вывернул все чувства наизнанку, и теперь он как оголенный нерв: только коснись и разряд тока обеспечен, только в случае Джека — взрыв… большой такой, который выморозит все подземелья вместе со всей тьмой, какой бы древней она не была, и со всеми кошмарами, а может даже хватит сил и к чертовой матери сможет устроить ледниковый период. Но всё чего хочется, это выморозить пространство меж мирами и найти в том мире этого наглого Короля Кошмаров.
«Да, найти. А потом… зацеловать, обнять крепко и сказать насколько сильно скучал и насколько сильно люблю, насколько сильно хочу. И пусть после делает со мной все, что душе захочется…» — со злобой и обидой крутиться в голове. И Джек думает, что окончательно сходит с ума раз пошли такие откровенные мысли и такой всплеск эмоций.
Рядом что-то трескается, и это единственное чутка отвлекает внимание раздосадованного и измученного парнишки. Фрост опускает взгляд, подмечая что источником треска была тоненькая корочка прозрачного льда, что покрыл половину всех шкур. Джек не желает этого видеть, ровно, как и хочет забыть чертов сон. Он моментально вскакивает с постели, попутно, уже на автомате накидывая на плечи черный плащ, и вновь морщится, останавливаясь посредине ледяной залы, в которой по каким-то причинам до сих пор горит огонь в камине. Ледяной Дух дышит загнанно, всё еще не привыкший к возвращению в жестокую и одинокую реальность, на автомате слизывает кровь с нижней прокушенной губы и сильнее натягивает на худые плечи плащ.
Всё настолько смешалось, действительно навалилось со всех сторон. И вроде… Вроде бы ничего такого! В мире всё спокойно, он радует детей, через пару дней уже вернется Кромешник, и всё будет как прежде, однако всё то же противно «но» неряшливо закрашивает все положительные моменты.
Джек чувствует напряжение зависшее над миром, он также знает, что Хранители что-то задумали, Диких Кошмаров становится больше… И самое для него главное: вот уже более десяти часов он не чувствует своего Черного Духа по их связи. Конечно, может оно и понятно, и наверное в другом мире может идти облава или очередной бой с Безликим, но Джек до безумия волнуется помимо всех остальных чувств и эмоций. И ему… остается только сидеть в этом мире и наблюдать, как от огромной скалы под названием «спокойствие в мире» откалываются огромные куски и скала начинает рассыпаться. А он настолько маленький, почти крошечный по сравнению с этой скалой, и ни черта не может предпринять. Даже льдом подморозить.
Слишком много всего и в тоже время… ничего такого. И Джека это бесит, безумно и до нового слоя льда на полу. Фрост одним движение кончиков пальцев ломает всю плотную корку голубого льда на полу и приказывает теням открыть выходы из залы. Он прищуривается, пытается перестроить мысли и вновь собрать себя в единое, здравомыслящее существо, однако получается дрянь как плохо, и всё еще неуспокоенные эмоции подло нашептывают подробности пошлого сна, а сердце воет где-то под ребрами. Джек хочет всхлипнуть или наоборот — зарычать на самого же себя, но ничего из этого не предпринимает, лишь медленно выдыхает, снимает с себя плащ и найдя свою одежду быстро одевается.
Сейчас скорее всего уже день, и Джек обдумывает навестить Хранителей с официальным визитом. Возможно, это мало что ему даст, но по степени злости Северянина, и возможно, если там будет Рей можно вычислить, что готовят защитники веры и насколько это серьезно. Возможно Хранители смогут его обмануть, но вот вспыльчивый мальчишка убежденный в правоте Северянина наверняка не сможет сдержать эмоций и выдаст своими словами и поступками остальных. Все что нужно сейчас Зимнему Духу — это его хладнокровие, которое он позаимствует у своей стихии и здравый, чистый рассудок. А всё остальное…
Джек специально оборачивается, смотря на легкий ледяной бардак в зале, разбросанные шкуры и одеяла, и горько улыбается.
…Остальное должно остаться здесь.
Когда Джек вылетает из подземелий, табун черных лошадей следует за ним и за одно прихваченная на всякий случай стая из хищных Кошмаров, во главе с Саблезубкой и новым метаморфом — Кошмариком.
***
Ему оставалось совсем немного времени: буквально семь минут в спокойствии и одиночестве.
Рядом обращая на себя внимание фыркнул ледяной Кошмар, но Король удостоил его только меланхоличным взглядом, после чего вновь отвернулся, посматривая вниз, где под сводами густых деревьев и старых руин храма устанавливалась ловушка для Безликого и Стражи вместе с магами работали на износ.
Кромешник презрительно цокнул, поморщился от слишком громкого шума и отвернулся, оценивая плотность облаков, закрывающих палящее Светило. Пришел новый день, но даже с наступлением светлого времени суток его настроение так и не поднялось, не смотря на то, что дневная Тенебрия нисколечко не была похожа на его… нет, просто, на тот давнишний мир. И сократившееся еще на десяток часов время равносильно не радовало. Да, даже обессиленные, явно уже вымученные фокусы здешнего Безликого не приносили должного самодовольствия. Король Кошмаров медленно, но верно начинал беситься. И всё не пойми от какого странного чувства, что медленно нарастало внутри. И очень, очень скверного предчувствия, которое тоненькой ниточкой велось с Земли.
У него дома явно что-то было не так. Но, что конкретно, пока Кромешник понять не мог, даже через своего Снежного мальчишку, который в последнее время стал плохо спать и стал переживать еще больше. Идея с помощью другому миру теперь полностью казалась Королю Кошмаров провальной и невыгодной. Если при каждом разе он будет так рисковать сохранностью своего мира, заставлять переживать самое дорогое существо и оставлять без присмотра теней, то это первое и последнее его путешествие в чужие края.