Она направилась к своей двери.
— О, у меня есть еще кое-что внутри. Не волнуйся. У меня всегда есть что-нибудь еще.
ОДРИ прислонилась к кухонному столу, скрестив руки на груди. Кальдар сидел на ее диванчике, расслабившись настолько, насколько мог. Мужчина был красив, он знал это, но если он ждал признания от нее, то он скорее состарится, прежде чем получит его.
Мальчики заняли стулья. Блондин сидел с врожденной элегантностью, выпрямив спину и закинув ногу на ногу. Потрясающе симпатичный мальчик. Через пару лет он будет разбивать сердца направо и налево. Правда, если он будет продолжать тусоваться с этим придурком, то, возможно, не проживет так долго.
Мальчик с каштановыми волосами сидел в кресле так, словно был на камне посреди бушующей реки, и ему приходилось защищать его от аллигаторов. Пока она смотрела, Линг подкралась к нему поближе и оскалилась. Глаза мальчика вспыхнули янтарным светом. Он зашипел, и Линг начала стратегическое отступление. Перевертыш. Что ж, по крайней мере, Кальдар говорил правду. Луизианцы убивали перевертышей на месте. Кальдар, вероятно, был из «Зеркала», что ничего не объясняло. У «Зеркала» не было причин вмешиваться.
Все четверо посмотрели друг на друга. Внутри Одри раздражение боролось с чувством гостеприимства, но юг слишком глубоко укоренился в ее душе, и он победил.
— Не хотите ли чаю со льдом?
— Сладкого? — спросил Кальдар.
— Ну, конечно, сладкого. За кого ты меня принимаешь?
Кальдар придал своему лицу ангельское выражение.
— Я бы с удовольствием выпил чашечку.
Порочный. Это было правильное слово описать его. Порочный от мозга до костей и самовлюбленный. Она должна была выпроводить его из своего дома. Одри достала четыре кружки. Блондин встал.
— Пожалуйста, позвольте мне помочь.
— Конечно. Как тебя зовут?
— Джордж.
— Приятно познакомиться, Джордж. — Она разложила лед по четырем чашкам и налила в каждую чай. — Я сделала тебе больно на парковке?
— Нет, м'леди. Я упал, чтобы поставить маячок на вашу машину.
Отлично. По крайней мере, это объясняло, как они ее нашли. Она взяла две чашки, Джордж взял две другие, и они поставили их на стол.
— Может, мне проверить его на яд? — спросил Кальдар.
— Я бы так и сделала, — сказала она ему. Зря теряешь время, валяй.
Блондин передал стакан темноволосому мальчику. Перевертыш фыркнул, сделал глоток, подержал его во рту и проглотил.
— Чисто.
— Сначала ты позволил одному ребенку попасть под мою машину, а теперь заставляешь другого действовать как детектор человеческого яда. У тебя действительно нет совести, я права?
Кальдар откинулся назад.
— Я не просил его проверять, нет ли яда. Его брат попросил.
Одри покачала головой и повернулась к мальчику-перевертышу.
— Как тебя зовут?
— Джек.
— Джек, есть яды, которые не имеют вкуса и запаха, такие, что даже перевертыш не может обнаружить. В следующий раз пусть Кальдар выпьет первым. Если он умрет, это не станет большой потерей.
Джек фыркнул.
Кальдар вздохнул.
— Расскажи мне об ограблении.
Одри пожала плечами.
— Моему отцу нужны были деньги, чтобы отправить моего засранца-братца на реабилитацию. Снова. Я согласилась помочь им в последний раз. Мы с папой сели в самолет до Орландо и встретили там Алекса. Мы пересекли границу Зачарованного через Грань во Флориде, ворвались в пирамиду и украли предмет. Это был простой деревянный ящик, примерно полтора фута в длину, фут в ширину и восемь дюймов в высоту. Мы взяли его, вернулись в Сломанный и поехали по Ай-95. Когда мы добрались до Джексонвиля, я оставила их и полетела обратно в Сиэтл.
— Ты знала, кто заказал ограбление? — спросил Кальдар.
— Нет. Я подозреваю, что это была «Рука». Я права?
— Да.
Ох, Симус. Ты идиот.
— Я сказала отцу, что это плохая идея. Но нет, у него были звезды в глазах. Они обещали ему небольшую гору золота, и он прикинул, что если переведет ее в американскую валюту, то получит чуть больше пятидесяти тысяч. Я так понимаю, покупатель обманул его?
Кальдар сунул руку в сумку и вытащил оттуда небольшое приспособление из бледно-бронзового металла. Чаша, образованная несколькими круглыми полосами, стояла на узком стебле, который расширялся в основании, напоминая корни дерева. Она уже видела высококачественные гаджеты из Зачарованного раньше, и они были безупречны: красивые, с таким вниманием к деталям, которое обычно уделялось только изящным украшениям. Такую штуку можно было спокойно продать какой-нибудь художественной галерее в Сломанном. Они продадут его с аукциона и никто никогда не поймет, что это такое.
Кальдар сжал стебель. В воздухе пронесся шепот магии. Металлические панели ствола поднялись, открывая внутренности крошечных, тонких шестеренок в дюжине оттенков. Круглые полосы поднялись, медленно поворачиваясь. Над ними возникло слабое свечение. Кальдар наклонился ближе и сказал, четко выговаривая слова:
— Адриана. Фонтан.
Свечение превратилось в призрачное трехмерное изображение мощеной площади с какими-то руинами в центре, которые когда-то могли быть фонтаном, но теперь превратились в груду битого мрамора. Телесного цвета останки усеивали сцену. Дело рук Алекса. Должно быть, он телепортировался, и кто-то держал его на полсекунды дольше, чем следовало.
«Рука» не получила свой товар, а это означало, что они будут охотиться и за ее отцом, и за Алексом. И за ней тоже. Ее сердце пропустило удар.
— Не знаю, — ответил Кальдар. — Если это так, то он тогда прожил достаточно долго, чтобы доставить твоего братца в реабилитационный центр и заплатить за него, а это значит, что он нашел другого покупателя.
— Понятия не имею, кто бы это мог быть, — пожала плечами Одри. — Мое участие закончилось в Джексонвиле.
— Он не связывался с тобой? — Кальдар вгляделся в ее лицо. — Разве ты не должна была получить какую-то награду за это предприятие?
— Ха! Наградой мне было то, что я останусь одна и буду жить своей прекрасной жизнью, которую ты разрушил.
— О нет, дорогая, — покачал головой Кальдар. — Ты разрушила свою собственную жизнь, когда взялась за эту работу. Каждый Эджер знает, что нужно держаться подальше от «Руки». Это было ограбление с высоким риском и низким вознаграждением. Есть гораздо более простые способы получения денег. Ты вчера родилась?
Кем он себя возомнил?
— Я не твоя дорогая. Это было семейное дело.
— Когда семья настаивает на том, чтобы быть глупой, ты уводишь их от этого. Это не так уж трудно.
— Ты меня не знаешь. — Одри скрестила руки на груди. — Ты не знаешь моего отца. Не говори мне, как жить. Симусом Каллаханом особо не поманипулируешь. С ним можно только торговаться.
Он откинулся назад.
— Значит, ты действительно заключила сделку. Он получил сорок тысяч долларов. А что получила ты?
— Я больше никогда не увижу свою семью.
Кальдар нахмурился.
— Попробуй снова?
— Я отрезанный ломоть. Меня больше не трогают. Я не хочу иметь ничего общего ни с ними, ни с их дурацкими планами. У меня нет родителей, и у них нет дочери. Таково было мое условие.
Кальдар слегка отшатнулся. Она почти чувствовала, как за этим милым личиком крутятся шестеренки.
— Я встречался с твоим братом. Если кто-то и должен быть изгнан, так это он.
— В моей семье все не так. Он наследник, гордость и радость, носящий фамильное имя. Я его младшая сестра. — И она не горевала по этому поводу. Нисколько. — В любом случае, моя жизнь тебя не касается. У тебя еще есть вопросы по поводу ограбления? Если нет, то тебе лучше уйти прямо сейчас. Мое терпение на исходе.
Как только он выйдет за дверь, она схватит Линг и свалит.
— Мне нужно выяснить, кто купил ящик.
— Понятия не имею.
— Где я могу найти твоего отца?
— Тоже понятия не имею.
— Одри, мне действительно нужна твоя помощь, — улыбнулся ей Кальдар. Не улыбка, а произведение искусства. Если бы она была просто девушкой, а он просто мужчиной, и они бы встретились на вечеринке, эта улыбка гарантировала бы ему свидание. Мужчина был горяч. Сомнений не было. Но прямо сейчас, все, что он получит, это сильный удар по этим ровным зубам.