— Ты должен отпустить меня немедленно.
— Знаешь, в чем разница между тобой и мной?
— Я могу назвать несколько. — О да, да, она могла бы, и какие это были забавные различия. И в другое время и в другом месте она могла бы даже подумать о том, чтобы исследовать их, но не сейчас.
Кальдар склонился над ней. Его шепот коснулся ее уха.
— Разница в том, что мне не нужен электрошокер.
Он повернулся, его губы были так близко к ее губам, что расстояние между ними наполнилось жаром. Он смотрел на нее, впитывая в себя, скользя взглядом по ее глазам, щекам, губам…
Она почувствовала его дыхание на своих губах, первое легкое, дразнящее прикосновение его губ к своим, затем более сильное, настойчивое давление его рта и, наконец, горячее прикосновение его языка. Она приоткрыла губы, и он скользнул языком ей в рот. Они встретились, и его вкус омыл ее — он пах зубной пастой, абрикосом и какими-то безумными специями, и он был восхитителен. Он исследовал ее, дразня, соблазняя, а она делала вид, что ей это не нравится, а потом дразнила его снова и снова, соблазняя, обещая то, чего не собиралась делать.
Они медленно разошлись. Все ее тело было напряжено, как натянутая до предела струна, и как раз перед тем, как она сделала шаг назад, одно из тех отличий, о которых он упоминал ранее, сильно вдавило ей в живот.
Одри посмотрела прямо в его самодовольные глаза и дала ему пощечину. Это была хорошая пощечина, громкая и быстрая. Ее ладонь обожгло.
Кальдар отпустил ее и потер лицо.
— Да ладно?
— Я сказала тебе «нет», и ты все равно это сделал. — И это было восхитительно. Когда она состарится и поседеет, то будет вспоминать этот поцелуй.
Кальдар посмотрел на нее удивленно и немного хищно. Весь его лоск исчез, и та часть, которая осталась, была опасной, безрассудной и очень нехорошей. Одри слышала о Трясине. Это было дикое место, а Кальдар вырос там, что делало его одновременно диким и сумасшедшим. Теперь все его изящные манеры исчезли, и появился настоящий мужчина. И он был горяч.
Должно быть, в восемнадцать лет он был ходячим, диким ужасом, особенно с таким лицом. Теперь он стал старше и мудрее, и он лучше скрывал свое безумие, но оно все еще было там, глубоко внутри, и он выпустил его для нее. Ну, разве она не была привилегированной?
Кальдар подмигнул ей.
— Тебе понравилось. Это заставило тебя почувствовать себя живой, а то ты была какой-то зеленой.
Ах, ты ублюдок.
— О, так это был спасительный поцелуй.
— Ну, если ты хочешь, чтобы он так выглядел…
Высокомерный осел.
— Сделай мне одолжение: в следующий раз, когда ты решишь, что моя жизнь нуждается в спасении, просто дай мне умереть. Я действительно предпочла бы это.
Он рассмеялся.
Она покачала головой.
— Я иду с ребятами вперед. Не ходи за мной. Тебе и твоим фельдшерским поцелуям нужно время, чтобы остыть.
Одри взяла Линг на руки и направилась в переднюю часть кабины.
ВИВЕРНА нырнула вниз, накренившись над поляной, что казалось лишь немного менее захватывающим, чем падение с американских горок. Одри вцепилась в сиденье. В передней части кабины было всего два места, и мальчики любезно позволили ей сесть рядом с Гастоном перед огромным лобовым стеклом, о чем она теперь горько сожалела.
— Все будет хорошо, — заверил ее Гастон. — Виверну трудно остановить, так что мы просто спустимся по спирали за минуту. Посадка на самом деле довольно забавная штука.
Джек оскалился на нее со своего места.
— Он так говорит, потому что он не человек.
Гастон хмыкнул.
Одри старалась смотреть куда угодно, только не на быстро приближающиеся деревья.
— Не человек?
— Его бабушка занималась сексом с тоасом, — сказал Джек.
— Ну, спасибо, Джек. — Гастон показал ему кулак. — Ты очень помог.
— Люблю быть полезным, — сказал Джек.
— У меня всего лишь странные зубы, и мои глаза светятся, а ты превращаешься в рысь и бегаешь вокруг, разбрызгивая свою сперму по кустам. И ты называешь меня недочеловеком? Просто зашибись!
Джордж прочистил горло.
Гастон посмотрел на него.
— Что?
Джордж кивнул Одри.
— Что не так?
Джордж тяжело вздохнул.
— В нашей компании есть леди.
— Мне это известно. Я не слепой.
— Он велит тебе следить за языком, — сказал Кальдар, подходя ближе. Он остановился между двумя креслами, облокотившись на спинки. — Как это выглядит?
— Выглядит неплохо, — сказал Гастон. — Все чисто.
— Сажай.
Гастон наклонился к сложному полированному набору рычагов и ручек и нажал несколько переключателей.
— А откуда виверна знает, чего ты хочешь, чтобы она сделала? — спросила Одри.
— Она носит приемное устройство над своими искровыми железами, прямо под подбородком, — ответил ей Кальдар. — Когда Гастон настраивает магическую частоту пульта, приемник посылает новый сигнал через железы. Виверна обучена распознавать определенные команды.
— Прямо как собака, — сказал ей Гастон. — Она знает, что такое «сидеть» и «стоять», но в ее случае «сидеть» занимает около пяти минут.
— Почему? — удивилась Одри.
— Она очень большая, — ответил Кальдар. — Так что для того, чтобы она приземлилась, все должно быть выровнено правильно: подход, скорость, ветер и так далее.
— А что, если она решит, что «сидеть» означает перевернуться вверх ногами в воздухе? — спросила она.
Кальдар наклонился к Одри.
— Тогда мы все умрем ужасной смертью.
Отлично. Одри ухватилась за кресло, желая, чтобы виверна не упала с неба.
— Боишься летать? — спросил Кальдар.
— Нет, я боюсь упасть и разбиться насмерть.
— Если тебе от этого станет легче, я могу обнять тебя.
— В твоих снах…
Виверна нырнула вниз. Одри ахнула. Земля обрушилась на нее, как будто она была в кабине поезда, мчащегося на полной скорости.
Одри вонзила ногти в подушку сиденья.
Деревья подпрыгнули вверх. Кабина дернулась, и лапы виверны, скользя, врезались в землю. Огромная рептилия накренилась и остановилась.
Кальдар наклонился к ее уху.
— Теперь ты можешь дышать, сорока.
Сорока?
— Мне не нужно твое разрешение, большое спасибо.
— Всегда пожалуйста.
Агрх.
— Прекрасная посадка, — сказал Кальдар Гастону. — Пока все, что в твоих силах.
Гастон усмехнулся.
Если это прекрасная, то на что же похоже ужасная?
— Пошли, — позвал Кальдар. — Нам нужно разбить лагерь. Небо чистое, так что сегодня мы будем спать на улице. Одри может занять кабину.
— Все нормально, — сказала она ему. — Я справлюсь. Я прекрасно могу спать на свежем воздухе.
Четыре пары глаз посмотрели на нее с явным мужским скептицизмом.
— Радуйтесь, что у вас есть кабина, — сказал Джордж.
— Вы единственная леди, — добавил Джек.
— Послушай их, — сказал Гастон.
— Тогда решено. — Кальдар указал на кабину. — Одеяла, подушки, спальные мешки. Как только мы закончим, Джек, ты найдешь нам что-нибудь поесть, а Джордж встанет на часах. Пойдем.
Пятнадцать минут спустя их спальные мешки лежали на земле рядом с виверной. Одри всегда представляла себе драконов быстрыми и проворными. Но лежащая на траве виверна казалась едва живой, словно какой-то монолит, высеченный из голубого камня, с одеялом из зеленого мха на спине.
Кальдар достал из одного сундука бронзовую шкатулку длиной в фут и открыл ее. Внутри, на ложе из зеленого бархата, лежало большое механическое насекомое. Еще один гаджет. Люди из Зачарованного мира называли их автоматонами.
Кальдар открыл еще одну коробку, вытащил маленький принтер с торчащим из него шнуром и подключил к нему камеру. Принтер зажужжал и выплюнул картинку. Одри заглянула Кальдару через плечо. Белокурая голубокровная женщина смотрела на нее с утеса. Ее надменное лицо излучало презрение.
— Ты сделал фотографию? Когда успел?
— Когда мы приземлились в кабину. Я ее не знаю, и ее нет ни в одном из доступных мне списков «Руки». Я бы вспомнил это лицо, но мне нужно опознать ее, а я не могу просто проверить ее по сети «Зеркала». — Кальдар помахал фотографией, чтобы высохли чернила. — Любой магический контакт будет перехвачен, и, учитывая, что мы находимся в поле, нам строго приказано ограничить нашу связь.