Он не удосужился поставить туда мебель, кроме кресла-качалки на крыльце. Но у него был собственный дом. По крайней мере, в этом она ошибалась.
Кальдар закрыл глаза и представил себе женщину на кухне. Она рассмеялась, повернулась, и он понял, что это Одри.
У него не получится заполучить Одри. Ему придется придумать другую фантазию.
Одри улыбалась ему на его кухне.
Они идеально друг другу подходили, одного поля ягоды. Она понимала его. О да, она слишком хорошо понимала его. Она точно знала, как все сложится между ними, и решила этого не делать. И она была права. На сто процентов права. Он негодяй, и воспользуется ею. Пока они чем-то заняты, они будут вместе. Но в конце концов ему не захочется быть пойманным в ловушку, а она откажется даже пытаться.
Говорили, что у воров есть честь, но ее не было. Но между ними с Одри все было не так. Ну, если не считать кражи крестика, которую она восприняла довольно скверно. Она могла бы увлечь его, она могла бы соблазнить его, пригласив в свою постель… не то, чтобы это заняло много времени. Он бы не остановился ни перед чем, чтобы снова почувствовать ее вкус, а потом, когда он почувствовал бы себя комфортно и счастливо, она могла бы заманить его в ловушку вины. Большинство мужчин женились бы в такой ситуации, потому что им было бы комфортно там, где они были, и вырваться на свободу казалось тяжелым и слишком неприятным занятием. Она не пошла таким путем. Нет, она прямо сказала ему, что он недостаточно хорош для нее.
И почему все вышло именно так? Он был хорош в своем деле. Лучший вор, как она сказала. Лучший фехтовальщик, самый сексуальный мужчина, которого она когда-либо встречала. Гениальный мошенник. Г-е-н-и-а-л-ь-н-ы-й. Она сказала ему, что он лучше, чем ее отец. Не часто женщины говорили что-то подобное.
Не то чтобы он не мог обеспечить ее. Не то чтобы он когда-либо собирался жениться, но если бы он это сделал, его жена ни в чем бы не нуждалась. В конце концов, он был Мар. Мары заботились о своих семьях.
Кроме того, если он когда-нибудь приведет Одри к себе домой, она не будет сидеть дома и печь пироги. Она будет настаивать на том, чтобы пойти с ним. Вот это была бы непобедимая пара. То, что они могли бы сделать вместе… было слишком заманчиво думать об этом. Одри не только понимала его планы, но и могла менять направление на лету. У нее не было проблем с импровизацией под давлением, и что бы не говорили об ее отвращении к насилию, когда дело доходило до драки, она вышибала мозги врагу. В их мире не осталось бы незапертых дверей. Вот бы они повеселились.
Кальдар оттолкнулся от перил. К сожалению, их сотрудничество закончится после того, как они вернут браслеты-рассеивателя. В конце концов, это и было их задачей. Куда она пойдет после того, как все это закончится? Ее прежняя работа и личность в Сломанном были сожжены. Ей придется начать все сначала и делать это с осторожностью. Если они все провернут как надо, Хелена д'Амри сделает делом всей жизни, чтобы выследить их…
Кальдар замер.
В его сознании возник образ Одри, забавной, красивой Одри, мертвой, висящей на ветке дерева. Или, что еще хуже, разрезанной на куски. Или с содранной заживо кожей. Тревога ледяным кулаком ударила его прямо в живот. «Рука» убьет Одри. Они убьют ее. Она была чертовски умна и ловка, но у «Руки» было слишком много ресурсов, и Одри почти ничего о них не знала.
Кальдар стал расхаживать по балкону. Она умрет. Больше никаких ярких улыбок. Больше никакого смеха. Больше никаких хитрых подмигиваний и широко раскрытых глаз.
Он жил в жестоком холодном месте, в глубокой тьме, где замышлял отомстить «Руке» за все их обиды, прошлые и будущие. Одри была для него как солнечный луч посреди ночи. Она вытащила его из темной ямы, которую он вырыл для себя, в место, где он смеялся, и его веселье и юмор были искренними, пока она оставалась рядом.
«Рука» раздавит этот свет.
Он мог жить в мире, где существовала Одри, даже если она была далеко от него. Ему никогда не нравилась мысль о благородном страдании, и все же он мог смириться с тем, что будет жить без нее, если будет знать, что она где-то счастлива. «Рука» не отнимет ее у него. Они итак отобрали у него две трети его семьи, они убили Мюрид, и будь он проклят, если позволит им убить Одри, а сам будет прятаться в тени, как испуганная собака, поджавшая хвост.
Он любил Одри. Простое и ясное осознание этого снизошло до него. Он отдал бы все, чтобы защитить ее. Единственный способ сделать это — всегда знать, где она. Если ему придется жениться на ней, чтобы обеспечить ее безопасность, он женится на ней. Он будет почтителен, ответственен и со всем остальным, от чего у него сводит живот. Если он будет знать, что она проснется рядом с ним в безопасности и счастливой, это будет того стоить.
Кальдар перестал мерить шагами балкон. Итак, решено. Он женится на Одри.
Он просто должен был убедить ее посмотреть на вещи его глазами.
ЦЕРКОВЬ стояла заброшенная, ее двери были широко распахнуты. Хелена прошла сквозь них, остальные члены ее команды тихо двигались за ней, боясь издать хоть звук. Внутри ее приветствовали опрокинутые скамьи и расколотое дерево. Тошнотворный, приторный запах разложения ударил ей в ноздри. Сцена и кафедра в дальнем конце здания все еще слабо дымились, их древесина обуглилась до черноты. Справа на боку лежала искореженная штука из зазубренного металла и расплавленной резины — одна из машин Сломанного, разрушенная до неузнаваемости. Едкий, горький запах разрывных дротиков Котье исходил от нее и от другого места, чуть левее.
Ее глаза остановились на дротике, валяющемся на полу. На другом. Еще на одном. По меньшей мере дюжина дротиков валялась в круге вокруг мокрого пятна на полу. Одного дротика было достаточно, чтобы взорвать карету средних размеров.
Взгляд Хелены скользнул вверх. Тело Котье свисало со стропил вниз головой. В его макушке зияла большая дыра. Похожая дыра поменьше пронзила его затылок около шеи. Должно быть, он увидел приближающийся выстрел и свернулся калачиком, чтобы избежать его. Пуля попала ему в затылок, пробила мозг и вырвалась из лба. В течение следующих часов мозговое вещество и кровь капали из него на пол.
Хелена уставилась на пол. Двенадцать, тринадцать, четырнадцать дротиков. Любой физический барьер был бы разрушен. Только магия могла выдержать нападение такого масштаба. Кто-то из отряда Кальдара Мара мог создавать ослепительно мощный световой щит.
Хелена обернулась. Из-за ряда скамеек торчала нога с ярко-оранжевой кожей. Она приблизилась. Оранжевое тело было аккуратно разрезано надвое по диагонали, и усеяно дохлыми мухами, отравленных ядовитой кровью Муры. Удар меча — если это было так — рассек ее от левого плеча, через ребра, через сердце, через живот и через правую сторону ребер. Разрез был совершенно чистым, разрубленные кости ровными. Кармаш упоминал, что Мары владеют древним искусством боя на мечах, но это было за пределами ее опыта. Мечи такого не делали.
Позади нее кто-то шаркнул ногой. Она обернулась. Себастьян склонил голову.
— Вы должны на это посмотреть, миледи.
Она последовала за ним в проход между скамьями. Бесформенная масса плоти лежала на открытом полу, скрытая от ее взгляда разрушенной машиной. Это напоминало груду мяса, которое было измельчено и свалено в кучу. Эмили, ее следопыт, опустилась на колени, пробуя воздух.
— Что это?
— Полагаю, это Сома, миледи. — Себастьян склонил голову.
— Они что, пропустили его через мясорубку?
— Это было сделано одним человеком, — ответила Эмили. — Мальчиком.
Хелена опустилась рядом с ней на колени.
— Почему ты так думаешь?
— Только один запах с телом. Молодой запах. Мужчины. И еще вот это. — Эмили указала на пол. Отчетливо видны два кровавых отпечатка обуви. Себастьян поставил ногу рядом с ними. Отпечаток ботинка был на полтора дюйма короче его ноги.