Горлойс посмотрел на Дамиана. Тот похолодел и нервно распрямил спину, будто произнесенное местоимение — команда приготовиться. Симеон обернулся, и в его глазах Дамиан прочитал то же недоумение, что отразилось и на его собственном лице.
— Это невозможно. Храмовники дают обет безбрачия, — Симеон снова посмотрел на Горлойса. — Господин, что вы задумали?
— Пока вы, уважаемый Падре Сервус, занимались прополкой сорняков, мы решили одним ударом уничтожить матку шершневого гнезда. — Ерихон ударил тростью по полу, привлекая к себе внимание. — Мы договорились с трастамарцами о дипломатической встрече, на которой буквально вчера заверили документы о помолвке. Через месяц состоится встреча на нейтральной территории, где наши князесловы проверят девичество королевы. Если все будет подтверждено с нашей стороны, на следующий день состоится бракосочетание.
Симеон и Дамиан практически синхронно перевели взгляды на Горлойса, вскинувшего руку и прервавшего речь Ерихона. Наверняка, он желал сам подать самую суть истории и насладиться окончательной реакцией слушателей.
— Ваше благословение и не понадобится, Симеон, потому что свадьба сия будет липовая. Меня на этом балагане будет играть ваш храмовый пес, а свадьба закончится резней: мы заблаговременно рассыплем на поляне порошок омелы, а затем, когда все отвлекутся на церемонию, отряд храмовников нападет на вёльв. Мы покончим с трастамарской шлюхой и ее Триумвиратом одним ударом. После чего заключим союз с Варденом. Я женюсь на их принцессе Хилдегэйрд, и ее отец, Вилфрид Скупой, помимо приданного добавит свои войска к нашим. Мы нападем на Трастамару с двух сторон и разделим земли пополам.
— Широко мыслишь, Горлойс, — сказал Симеон, обойдясь на этот раз без титула, что было ему крайне несвойственно. Король расплылся в веселой улыбке. — Однако широкие мысли, точно глубокая рана, — уязвима для любой отравы.
Улыбка сползла с лица короля, словно змеиная шкура. На лице отразилось уязвленное самолюбие.
— Полагаю, эту идею тебе подкинул сам Вилфред?
Горлойс пожал плечами:
— И что с того?
— А то, что Вилфреду выгодно нашими же руками разрушить Инир, заключить дипломатические отношения с Трастамарой и распространить ересь дальше по северным герцогствам. Мы — оплот веры на континенте. Падет Храм, и вёльвы запустят свои отравляющие пальцы повсюду. Мы уже потеряли три отряда храмовников, и это наверняка их рук дело.
— У них все обстоит еще хуже, — фыркнул Горлойс. — Мне передали, что почва Трастамары сохнет. Эти шлюхи сами истощают свою землю.
— Не сегодня, так завтра они отправятся экспансией на новые земли, — вмешался Ерихон. — И первыми будем мы, как их извечные враги. Нельзя давать им первыми нанести удар.
Симеон покачал головой.
— Вёльвы не так глупы, как вы считаете, мой господин. Они наверняка подготовят свое покушение на вашу жизнь… на жизнь Дамиана. Я не могу позволить потерять нашего лучшего инквизитора.
— Одним больше, другим меньше, — закатил глаза Горлойс, откинувшись на спинку кресла. — Они для того и служат, чтобы умирать за Князя.
Дамиан чувствовал, как в его груди закипают злые слова. Но он сдержал их, оставил пчел гудеть в улье.
— За Князя, а не за безрассудного короля, — сердито повысил голос Симеон, и снова комната повязла в липкой тишине.
Горлойс покраснел от гнева. Дамиан чувствовал сгустившееся в воздухе напряжение — вино всегда ожесточало его брата, а судя по двум темным бутылям, что стояли у камина, он уже был близок к той стадии опьянения, когда легко одним безумным решением казнить Падре Сервуса и навсегда разругать государство и Храм. Ерихон опустил взгляд в пол и молчал, но Дамиан видел изогнутый край его губ. Он понимал, что кардинал мысленно подбирает нужные слова, чтобы распалить гнев Горлойса, словно искра огня — сухой стог сена. Одна единственная реплика, и все, что знал Дамиан, рухнет. Наставник, который заменил ему родителей, отправится на плаху за свое здравомыслие. Мало того, исчезнет сдерживающий рычаг в виде Падре Сервуса, Горлойсу не составит труда избавиться и от брата-бастарда. И станет совершенно неважно, что Дамиан принял сан инквизитора, отказался от мирских благ и дал обет безбрачия, лишь бы не представлять угрозу правлению Горлойса. Эта простая истина пронзила его смертельным холодом.
Да пропади ты пропадом.
— Я согласен.
Дамиан рухнул на колени, как подкошенный, не заботясь о боли, стрельнувшей до бедра. Глаза короля сузились, багрянец выполз на шею из-под шелкового воротника.
— Я приму за честь, Ваше Величество, предстать вместо вас на свадебной церемонии, — слова кололи рот Дамиану, но он продолжал. — Боюсь, я не смогу в полной мере передать ваши высокие манеры, но сделаю все от себя возможное. Благодарю за оказанное мне доверие.
Симеон, развернувшись на стуле, слушал ученика безмолвно, только его тяжелые брови прикрывали глаза, и с каждым словом он мрачнел все больше. Договорив, Дамиан склонил голову. Темные мокрые волосы упали ему на лоб, и по лицу поползли капли дождевой воды.
— Решено. — Королевский кулак с грохотом обрушился на подлокотник. — И впредь, Симеон, не вздумай перечить своему королю. Я не прощаю дерзновений даже глубокому возрасту. А ты, бастард, поднимись и не разводи луж на моих коврах.
Дамиан исполнил повеление и заметил, с каким злорадным удовольствием Ерихон взирал на бессильную ярость Симеона.
— Идите. Вы свободны. Ерихон, останься.
Отосланные королем, Симеон и Дамиан в молчании спускались по лестницам. Дамиан все ждал отповеди наставника, и внутри опять поселился бес страха — каждый раз, когда Симеон задерживал дыхание, его внутренности сжимались. Но Падре Сервус хранил безмолвие вплоть до выхода за пределы большого двора. Как только они миновали надвратные башни, он бросил:
— Глупый мальчишка! Упрямее мореного дуба! О чем ты только думал? — Он оглянулся на Дамиана с раздражением. — Ты хоть понимаешь, что король желает избавиться от тебя? Я столько лет хранил твою жизнь, потому что обещал почившему королю Эдуарду.
— Он явно собирался отправить вас на казнь, Ваше Превосходительство, — пробурчал пристыженный Дамиан. — Если бы вы продолжили противиться…
— Я бы справился с пьяной опрометчивостью Горлойса, Дамиан! Наутро меня по его же указу и отпустили бы. А ты!.. Ты даже не понимаешь, какие неприятности на себя навлек этим бестолковым геройством!
— Кто-нибудь видел инквизитора Баргаста? — раздался знакомый крик.
Дамиан отвлекся, разыскивая в дождливой пелене силуэт, стучащийся в двери гарнизонных построек.
— Эй, я здесь! Варес? — чем ближе они подходили, чем четче проступал из дождя человек. — Варес, что случилось?
— Дамиан! Ваше Превосходительство, — Варес кое-как наспех поклонился Падре Сервусу, позабыв о необходимости приложиться к его кольцу в знак уважения к Князю. — Дамиан, еще один отряд! Тот, что вез тело вёльвы.
О неприятностях речь, они и навстречь.
— Где?
— В семи милях от городских стен, на главном тракте. Тела растерзаны и раскиданы у дороги. Похоже, бедняги даже не успели перегруппироваться к нападению. Тело вёльвы исчезло. И повсюду следы когтей.
— Отправляемся. Надо осмотреться. Простите, Ваше Превосходительство.
— Ничего, Дамиан. Отправляйтесь. Да благословит вас Князь.
Прильнув на прощание к кольцу наставника, Дамиан чуть ли не бегом бросился к конюшням. Варес пыхтел сзади, стараясь приноровиться к его скорости:
— Дождь развезет все к тому моменту, когда мы туда приедем, но парни из дорожного патруля сказали, что эти когти… Дамиан, это не обычные волки или медведи. Это что-то намного крупнее.
Дамиан крикнул конюшим, чтобы запрягали лошадей, и рванул в сторожевую башню по мокрым ступеням.
— Вы трое едете со мной, приказ Падре Сервуса! — рявкнул он на стоящих поблизости от входа мужчин, которые отдыхали у огня. Дамиан видел: они собираются спорить, что не подчиняются вшивой псине из Храма, и еще громче гаркнул: — Я что, на вёльском говорю? Быстро!
Не дожидаясь возражений, Дамиан выбежал под проливной дождь и запрыгнул на Мирро. Конь успел обсохнуть и, похоже, хорошенько отдохнул. Сам же Дамиан чувствовал усталость и першение в горле. Но дав шенкеля Мирро и пустив его рысью, он уже перенесся мыслями к потерянному отряду и исчезнувшему телу вёльвы. Кто-то или что-то планомерно уничтожало храмовников, но так близко к столице… Эта близость обещала кровавую расправу не только храмовникам, но и самому королю. Возможно, думал Дамиан, вёльвы перешли в наступление раньше, чем предполагал Симеон. И ему нужно было во всем разобраться, пока дождь не стер все следы, ведущие к убийце.