Если я отдамся ему, Дубовый Король потеряет интерес?
Буквально в следующую секунду ее будто обдало ледяной водой, когда она поняла, о чем только что подумала. Она поспешно перехватила взгляд Хорхе, чтобы увидеть, понял ли он, что она сейчас представляла? Низ живота стянуло.
— Не переживай, Авалон. Бас рассказал мне по приказу Каталины. Мы вдвоем будем сопровождать тебя в Инир.
Она безнадежно покачала головой:
— В Инире нас убьют.
— Еще чего, — фыркнул Хорхе. — Мы же не планируем доезжать до Инира. Ты убьешь Горлойса в палатке в срединных землях, да и дело с концом.
Авалон задумалась, цедя кофе. Каталина заботилась о ней и была хорошей подругой, какой только может быть королева, но Авалон не могла отделаться от воспоминаний о произошедшем в ее спальне.
У нее и так полон рот других забот, но она все равно нашла время, чтобы выделить тебе сопровождение. Будь благодарна.
Авалон едва не выплюнула кофе, который только что отпила.
Полон рот.
Ей стало противно. Королева Трастамары на коленях перед этим существом с болтающейся миногой между ног.
Она брала ее в рот.
Она унижалась, лишь бы только зачать дочь, хотя Аурела сказала, что это невозможно. Потеряв ребенка от черной скверны, королева больше не сможет зачать. Видимо, ни мадам Монтре, ни Каталина, ни Филиппе не верили врачу. Авалон не могла винить их в попытках, — на кону стояло само существование королевского рода Трастамары — но с Дубовым Королем?
Авалон снова качнула головой, опровергая свой же вопрос. Познав Дубового Короля, ведьма больше не могла родить ни от кого другого, пока не выносит и не родит от него. В стародавние времена другие, более могущественные дщери Персены, наложили на этот титул подобное благословение, чтобы ни у кого не было сомнений в отцовстве. Дети от Дубового Короля считались самыми способными и сильными. Но, видимо, мадам Монтре ревностно не желала делить любовника с Каталиной, даже несмотря на то, что прекрасно знала об этом правиле. Как и не желала снимать с него титул, хотя традиция требовала, чтобы каждый новый год назначался новый Дубовый Король. Тем не менее никто не мог пойти против мадам Монтре — она, хоть и грозилась занять место Владычицы Слез, до сих пор была Владычицей Вздохов — главной ведьмой из Триады, которая имела власть над всеми ведьмами.
— Боишься? — Авалон вздрогнула. Она совсем забыла о Хорхе.
— Так очевидно?
Хорхе пожал плечами и почесал нос.
— Если бы я был на твоем месте, тоже бы боялся. Убивать само по себе крайне непросто и неприятно, а первое убийство… могу тебе сказать, что я до сих пор помню лицо того парнишки, которого убил первым.
Хорхе замолчал, похоже, погрузившись в воспоминания. Авалон не знала, правильно ли будет задавать ему уточняющие вопросы. Первое убийство не казалось ей подходящей темой для светского разговора, но капитан сделал выбор за нее.
— Меня тогда только взяли на службу в армию. Я вызвался добровольцем, потому что за несколько недель до этого пересек границу Инира и Трастамары, не мог нигде найти своего места. Из-за акцента меня гнали ссаными тряпками… — Хорхе стрельнул в нее взглядом и стушевался. — Извини.
— На приемах и не такие словечки встретишь, — смешок Авалон заставил капитана расслабиться. — Да и к тому же я выросла в деревне на границе с Иниром. Меня таким не испугаешь.
Хорхе отставил кружку на песок и отвесил ей шутливый поклон. Небо за ним быстро светлело, звезды гасли одна за другой.
— Высоко же вас занесло, госпожа!
— Как и вас, господин капитан, — Авалон присела в реверансе, изяществом которого наверняка бы ужаснула любую придворную даму. Но ей не перед кем было держать сейчас чин.
— В общем, на подработки в поля меня не брали, в тавернах смотрели волками, думали, что я начну буянить и разносить залы. Я голодал, а потом подался в армию. Хоть где-то мой акцент никого не пугал, и кормили вовремя. Не скажу, что это сравнится со стряпней Сибиллы, но я хотя бы не был вынужден побираться или разбойничать. И вот первая стычка на границе: с нашей стороны больше людей и две ведьмы. Они и предрешили исход. Мы разбили их на голову, а потом еще два дня гнались за сбежавшими на территорию Инира. Остатки войска забаррикадировались в деревне, и командир велел взять деревню штурмом.
Авалон грела руки об кружку, пытаясь избавиться от озноба. Она слышала о резне в деревне Венето — там погибла одна из ведьм, Владычица Тьмы Изабелла. Та девушка с волосами цвета крыжовникового вина, за ритуалом которой она наблюдала в детстве. Однако слышать об этом, как о трагической случайности — одно, совсем другое — рассказ воина, который участвовал в жестокой бойне.
— Там я и убил своего первого человека. До сих пор его лицо приходит ко мне во снах. Совсем молодой, только пробились первые волосы на лице. — Хорхе внезапно вынырнул из потока воспоминаний и схватил ее за плечо. — Ты должна ожесточить свое сердце, Авалон. На твоих плечах лежит серьезная ноша, и она раздавит тебя, если ты не будешь готова к ее весу.
Песок с хрустом осел под ботинками Авалон, когда она шарахнулась от Хорхе, стряхнув его руку. Восходящее солнце в этот момент зацепилось за башни алькасара, сделав их ярко-красными. Новорожденный свет стал накалять камни крепостных стен, под которыми все еще упрямо жалась ночь. Авалон кожей чувствовала, как прохладный ночной воздух выжигается, превращаясь в сухой жар.
Хорхе вскинул руки раскрытыми ладонями к ней.
— Прости. Я не хотел тебя напугать, только предупредить, чтобы ты была готова.
Авалон попыталась сглотнуть слюну, но рот пересох.
— Ничего страшного. Извини, Хорхе, мне уже пора к Каталине собираться в дорогу. — Она порывисто развернулась и едва не срываясь на бег, поспешила к воротам.
Разобравшись с замком и раскрыв створку ворот, она все-таки обернулась и, не глядя на капитана, произнесла:
— Спасибо, что не прогнал.
Выскользнув с тренировочной площадки, Авалон замедлила шаг. Солнце уже наливалось кровью и палило в затылок, но ей категорически не хотелось возвращаться в покои. Ночное происшествие до сих пор стояло перед глазами, вызывая приступы тошноты.
Авалон свернула в Розовые Сады, спасаясь от зноя и духоты. Звук разбивающейся о мрамор воды рассыпался тысячью хрустальных колокольчиков, зазывая охладиться.
Она любила приходить сюда, особенно по вечерам, когда Каталина отпускала придворных дам и служанок, чтобы остаться одной или помолиться Персене.
Каталина.
Авалон тяжело вздохнула, спускаясь по ступеням, соединяющим верхний и нижний ярусы Садов. Над дорожкой с двух сторон раскинулись широкие кроны жаккаранда. Под ногами валялись его благоухающие фиолетовые соцветия. В воздухе витал легкий, сладковатый аромат, похожий на запах цветущих фиалок.
Подняв с земли один из цветков, Авалон продолжила путь по аллее, теребя пальцами цветоножку и задумавшись над тем, что совсем не знала, получается, королеву.
Так как Каталина была единственной наследницей, ее жизнь оберегали надежнее, чем любое из сокровищ или гранатовых плантаций Трастамары. И за десять лет правления она освоила актерское мастерство не хуже, чем любой мастер пантомимы, которые табунами выступали на королевских праздниках. Стоило ли удивляться, что она скрывала даже от подруги часть своей жизни?
Подруги ли?
Авалон казалось, что одиночество свело их с Каталиной вместе надежнее, чем общие интересы. Они обе испытывали трудности с магией, вместе сбегали от учительниц, прячась в сумрачных закоулках Розовых Садов, куда даже садовники боялись захаживать. Они вместе однажды забрались в заросли синего трагаканта с желтыми мягкими листьями, чтобы сбежать от дворцовой стражи — и так же вместе выскочили из него с визгами и ободранными ногами из-за острых колючек.
Каталина заботилась о ней: не дала отослать из-за трудностей в колдовстве; приблизила к себе девочку из деревни и сделала ее своей фрейлиной; всячески проявляла расположение и дарила подарки. Это осознание причиняло боль Авалон, когда она раз за разом терзала свои мысли увиденным ночью. Ощущение предательства вгрызлось в ее сердце, точно яд, и разъедало приятные воспоминания из детства.