Авалон снова ощутила на корне языка кислоту. Оно усилилось, когда впереди заалели шелковые пологи террасы, располагавшуюся в тени шелковицы. Пухлые мясистые ягоды валялись раздавленные под ногами, заполняя ноздри сладким ароматом. Авалон споткнулась, когда заметила жирную фигуру, возлежавшую на мягкой кушетке и уплетающую финики.
Бас, не заметивший ее промедления, небрежно кивнул двум фигурам, перед третьей — элегантно склонился.
— Ваше Величество, — бледная, веснушчатая ухоженная рука вспорхнула, будто птица, поймавшая поток ветра, и протянулась к Басу. Он прильнул к массивному бордовому камню в форме зерна граната и все еще в легком поклоне отошел к каменному парапету, устланному подушками. Подобрав с ткани упавшую ягоду шелковицы, он закинул ее в рот и пристроив мандолину рядом, выжидающе посмотрел на Авалон.
Краем глаза Авалон увидела, как Каталина обернулась. Ее волосы — оранжево-красные, как хурма и медь, как корица и дикий мед, растеклись густой волной по спине. Но Авалон не могла оторвать взгляд от огромной туши, под которой ей сегодня суждено было оказаться.
Его розовый язык поймал капельку вина в уголке рта, облизнул толстые губы и юркнул обратно в рот, как склизкая минога. Причмокнул. Громко глотнул. Отер платком пот с лица. Пухлые влажные пальцы помяли льняную ткань, затолкали ее в нагрудный кармашек.
— Авалон.
Маслянистые черные глаза нервно шевельнулись на круглом лице и тут же ощупали ее с пробудившимся интересом. Так смотрит дикая свинья, отвлекшаяся от кормежки, потому что учуяла окровавленную плоть.
— Авалон!
Она ощутила боль от ногтей, впившихся в ладони. Выдавила улыбку и стремительно опустилась в реверансе перед Каталиной, раскинув по каменным плитам террасы шуршащие юбки, словно разлилось бирюзовое море.
— Ваше Величество, — Авалон глубоко вздохнула, пытаясь замедлить отчаянное биение сердца, и обратилась к другой присутствующей женщине. — Госпожа, Вы требовали меня на ритуал.
— Так и есть, поднимись.
Авалон медленно распрямила напряженную спину. Каталина смотрела на нее печально: ее лицо покрывали неровные красные пятна, а воспаленные глаза выдавали бессонницу. Сердце Авалон сжалось. Все, чего она сейчас желала — это скомкать эти несуразные шелковые ткани, в которых путалась, и плюхнуться рядом со своей королевой. Со своей подругой, которая нуждалась в поддержке. Она, видимо, даже пошатнулась в сторону Каталины, потому что королева качнула головой. Сперва ритуал и устремленные в небо глаза. Теперь ее собственные.
Авалон перевела взгляд на нее: когда-то Верховная ведьма всей Трастамары, Владычица Вздохов, была прелестна: бледная кожа, точно фарфор, кудри — светло-русые, цвет молодого вина, насмешливые голубые глаза. Однако время и колдовство не пощадило ее. Красота почти догоревшей свечи — увядшая и оплывшая. Обветренная, морщинистая кожа — вся в бородавках, поредевшие тусклые волосы — в высокой прическе, увенчанной трехликой диадемой.
— Ты наверняка знаешь, почему ты здесь, — голос тусклый, хриплый, словно она прокурила его варденским табаком. Но Авалон знала — ни один, даже самый сильный табак, не в силах так изуродовать голос. На это была способна только магия.
— Да, госпожа. Я обязана возлечь с Дубовым Королем, — слова едва не раскровили ей рот.
— Ой, довольно притворяться! Слухи носятся тучами, словно оводы, сколько ни изводи! — тонкие губы совсем пропали, когда она их сжала. — Садись!
Мадам указала длинными пальцами, скрюченными подагрой, на место напротив. Стулья были поставлены близко друг к другу, будто приготовленные для тихой интимной беседы, если бы не три пары дополнительных ушей.
Авалон послушно села.
Она гадала, что ждет ее сейчас, переживала за Каталину, то и дело бросая на нее быстрые взгляды. По непроницаемому лицу сложно было догадаться, о чем она думает. На мгновение беспокойство за подругу отвлекло Авалон, но потом она вновь ощутила на себе неотрывный взгляд и поежилась. В голове вспыхнуло воспоминание праздника, освещенного теплым светом костра и новосозданная Владычица Тьмы, вынужденная пройти унизительный ритуал. Унижение, которое все называли везением.
— Ты наверняка понимаешь, что случившееся с Каталиной — не первая трагедия за последние годы, — ее размышление прервала мадам Монтре и, не дождавшись ответа Авалон, продолжила. — Я должна была в скором времени занять место Альбы, а Каталина — мое, но из-за того, что случилось, необходимо найти замену. Триумвират невозможен без Владычицы Вздохов.
— Но я… — Авалон осеклась и, не сумев совладать с собой, зыркнула в сторону развалившегося на подушках жирдяя. — Я еще не прошла…
Мадам Монтре повелительно взмахнула рукой, прерывая ее возражение:
— Поэтому тебя и вызвали. Мы готовили тебя к Модраниту, чтобы ты познала силу Дубового Короля, — низ живота у Авалон свело от жара, и она вздрогнула от омерзения, что ее тело выдало такую отвратительную реакцию, — но планы изменились.
Авалон едва сумела сдержать вздох облегчения. Ей не придется смотреть в вечернее небо, ощущая себя выпотрошенной, словно рыба — на рыночном прилавке. Однако мадам Монтре, видимо, считала ее невольное изменение выражения лица по-своему, и ее следующие слова заставили сердце Авалон рухнуть куда-то в пропасть отчаяния.
— Ты все равно возляжешь, — женщина поджала губы, качнула головой, будто в нерешительности, после чего сказала с долей теплоты в голосе. — Тебе выпало спасение нашей судьбы, Авалон. Как бы я ни пыталась пресечь слухи, уже все знают, что в этом году урожай граната скуден. Земля умирает, а наши силы утекают. Все, кто были благословлены богиней на зачатие, потеряли детей.
«Авалон, Авалон… что-то не так!» Кровь, с обманчивой лаской струящаяся по ее бедрам. Ночной кошмар, от которого не удается проснуться даже с зажженными свечами. Бордовое пятно на белой простыни и мокрая ночная рубашка. Тогда с Каталиной что-то произошло. Что-то, чему позднее Авалон так и не смогла найти объяснения. Казалось, будто она испаряется, ускользает из рук, неспособная удержаться на ногах. Измученная, полностью опустошенная, она тает, плавится и опускается сломанной игрушкой на пол. Затем упирается локтями и коленями в ворсистый ковер, запрокидывает голову, точно дикий зверь, и захлебывается криком.
Бренчание жемчуга на платье Каталины возвратило Авалон из пучин воспоминаний. Она посмотрела ей прямо в глаза — там отражались ее собственные мысли. Ночью у Каталины подошло очередное время лунного кровотечения — ежемесячное напоминание, что в ее лоне не растет наследница Трастамары. И никогда больше не вырастет.
Но даже огорченная Каталина выглядела свежей: солнце выманило к ней на нос и щеки веснушки, и они придали ей мечтательный вид, несмотря на заплаканные глаза.
— Судьба всей Трастамары зависит от тебя, Авалон, — Каталина едва заметно улыбнулась и погладила ее по руке.
— Что? Почему?
Мадам Монтре, размешивавшая сахар в чашке ложечкой, вынула ее и наставила на Авалон.
— Ты еще не поняла?
— А что я должна понимать? Вы хотите сделать меня Владычицей Вздохов? Но разве для этого я не должна возлечь, — Авалон сделала паузу, сглотнув кислоту поднимавшейся рвоты, — с Дубовым Королем и зачать дочь?
— Речь не только об этом, Авалон, — тихо произнесла Каталина. Ее глубокий вздох напомнил звук сдувшегося меха для воды. — Если я не рожу наследницу, Трастамара падет.
— Но… — мысли путались в голове Авалон. Она никак не могла взять в толк, о чем они говорят. Она бросила непонимающий взгляд на Басилио — он колупал пальцем кору шелковицы, отставшую от ствола.
— Это значит, что корона на голове Каталины не защитит ее, если у Трастамары не будет наследницы, — раздраженно отрезала мадам Монтре, отпив из чашки. — Как я сказала, земля усыхает, у нас почти не осталось запасов граната. Кроме этого, несколько недель назад на границе с герцогствами были вырезаны три деревни. Мы не знаем, что за зверь мог сотворить подобное — от жителей остались обглоданные кости и кровавые лужи. Мы не сможем разорваться между решением этих проблем, учитывая, что новые сестры не рождаются. Без них наш ковен вскоре уменьшится настолько, что инирцы легко смогут нас изловить по одиночке и перебить.