Сержик с сопением натягивал подсохшие гольфы. И вдруг сказал:
— Да ну ее… Пусть лежит.
— Как? — удивился и не поверил Гай.
— Да ну ее… Это сперва с ней интересно, а потом не знаешь, что делать.
— Как что… Играть, — неуверенно сказал Гай.
Сержик мотнул головой.
— С ней трудно играется. Она почти настоящая. У всех оружие деревянное, а она такая… все только на нее и смотрят. Получается, будто ты сильнее всех, если такая граната…
Он сказал то, что Гай чувствовал еще в Херсонесе. Но Гай тогда и подумать не мог, что у Пулеметчика такие же мысли.
Сержик нехотя объяснил:
— Если настоящая война, там все настоящее. А если игра, все должно быть игрушечное, а то нечестно…
— Значит, тебе ее совсем не надо? — недоверчиво спросил Гай.
— Пусть лежит… Бабе Ксане спокойнее… А если хочешь, бери ее себе!
— Нет! — быстро сказал Гай.
Сержик не удивился.
— Ну, нет так нет. — И повторил: — Пусть лежит…
— Но ты же говорил, что это подарок, — напомнил Гай.
— Ну и что? Это такой подарок… просто довесок. Андрей мне вообще-то самострел подарил с резиной, а про нее сказал: «Ладно, забирай и ее заодно, если надо…»
Сержик обулся, встал, весело потопал.
— Сырые еще. Ладно, сойдет…
«Вот и все», — сказал себе Гай. Глупая история с гранатой кончилась.
Но облегчения Гай не почувствовал. Черная дробина по-прежнему шевелилась в нем. И Гай знал почему.
Этому городу, морю, «Крузенштерну» — всему, что было вокруг, — нужен был другой Гай. Острову капитана Гая нужен был другой Гай. И самому Гаю нужен был другой Гай. Честный до конца.
А если есть в душе хоть капля обмана, так и будешь смотреть на всех с тайной опаской, со скрытой виноватостью. И остров будет исчезать или тонуть за горизонтом раньше, чем к нему подплывешь.
«Но не все ли теперь равно? Ведь главное-то я сказал!» — огрызнулся на себя Гай.
— Ты где живешь? — спросил Сержик.
— Рядом с Асей…
— Я и не знал. Тогда пошли? Нам по пути.
— Мне в школу надо…
Гай скомканно рассказал о стычке с учительницей, а заодно и почему нельзя стричься, и откуда он приехал; и что сейчас надо попасть в школу, потому что Ася, наверно, беспокоится: куда он девался? И два ее учебника у него в портфеле…
— Вот это да… — выдохнул Сержик. — Значит, мы тебя в кино увидим?
— Ну… наверно. Если получится.
— Жалко, — вдруг сказал он.
— Что жалко? — испуганно спросил Гай.
— Да я не про кино. Жалко, что скоро уедешь. — Сержик посмотрел на Гая ясно и улыбчиво.
И тогда, словно шагая с высокого берега, Гай сказал:
— Сержик, ты меня прости…
Глаза у Сержика сделались большими от изумления.
— Я наврал, что случайно нашел гранату, — выдавил Гай, глядя в землю. — Я сразу видел, куда она упала… Я думал: никто не знает, ну и я… в общем, думал: возьму себе потом…
Гай понимал, какой он сейчас жалкий, растрепанный, красный, несмотря на загар. Чувствовал себя пришибленным и маленьким перед пятиклассником Сержиком, который ему чуть выше плеча, но у которого бесстрашная и чистая душа.
Ох как тошно… И все-таки вместе с этой мукой он испытывал облегчение. Словно разбил стекло в душной комнате.
Гай заставил себя поднять глаза. Сержик смотрел растерянно. Так, словно это он, а не Гай виноват. И сказал скомканно:
— Да чего… Да это хоть с кем бывает. Я один раз тоже, когда моторчик у Андрея увидел… А после… — Он тряхнул головой, сделался спокойнее и строже. Утешил Гая: — Не надо про нее… Ты же не взял.
Щеки у Гая все еще горели. Но вздохнул он так, словно вынырнул из глубины. Прошептал:
— Не взял, конечно… Это я сперва…
Сержик вдруг обрадованно взметнул ресницы:
— Послушай! Но раз тебе ее надо, то возьми! Все равно она там без дела валяется.
— Да нет же! Я тогда… ну, просто дурак был. Не надо мне ее сейчас.
Сейчас ему надо было другое: чтобы Сержик не затаил обиды.
Однако Сержик теперь смотрел непонятно. И оказал нехотя:
— Не надо так не надо… Я пойду тогда… А ты тоже иди, второй урок уже, наверно, кончается.
Отчуждение прошло между ними, как тень пасмурного облака.
— Ага… Пока… — потерянно отозвался Гай.
И они разошлись.
Гай медленно шел к школе и нес в себе ощущение потери, нес свою печаль. И все-таки он ни о чем не жалел. Он знал, что похожая на крошечную гранату дробина больше не станет его тревожить.
И еще одно грело Гая. Легонько грело, как солнечный зайчик. Воспоминание, как он мчался на помощь Сержику к водостоку. Гай не успел, но это не его вина. Он ни одного мига не сдерживал себя, рвался изо всех сил. И если бы смыло Сержика или того пацаненка, он, Гай, ни секунды не думая, ринулся бы в прибой. Он знал это тогда и помнил теперь. И шаги его понемногу делались крепче…