— Возможно, Лариса Сергеевна. Все возможно. И все же мне кажется, вы кокетничаете. Ваши публикации в равной мере задевают интересы криминалитета и властей, которые так любят болтать о борьбе с преступностью.
— Я ожидала, Василий Иванович, что вы обидитесь на мои слова. Извините, если все же уязвила вас. — Она взглянула на часы. — Давайте о деле. Мне скоро надо уехать.
Ручкин подробно, с четкостью милицейского протокола изложил события, о которых предлагал написать в газете.
Кисляк слушала внимательно, ни разу не перебив рассказчика. Только когда он окончил, спросила:
— Если это не Вадим Васильев, то кто же убийца? Вы его не назвали. Я понимаю, в умолчании вся прелесть детектива, но в конце повествования имя преступника должно быть названо.
— Это Игорь Немцев. Сын губернатора. Сейчас он скрывается под девичьей фамилией матери и имеет паспорт на имя Игоря Мещерского.
Кисляк твердым мужским жестом задушила сигарету, прижав ее к пепельнице. Поджала губы. Подумала.
— Сволочь он, подонок! — Оценка прозвучала с предельной откровенностью. — Но, Василий Иванович, можете меня презирать, можете даже убить, только от предлагаемой публикации я вынуждена отказаться.
Прямота ответа поразила Ручкина. Он понял: его надежда на прессу рухнула. Единственный человек, который мог поднять голос в защиту Вадима Васильева, открыто испугался предложенной ему роли разоблачителя.
— Вы боитесь? — Ручкин хотел сказать «боитесь губернатора», но последнего слова не произнес. Оно и без того подразумевалось.
— Боюсь, но это сложнее, чем вы подумали.
— Что значит сложнее?
— Это со стороны кажется, что пресса может все, потому что ей позволено поступать по своему усмотрению. Но нам-то собственные возможности известны лучше. Есть потолок, выше которого газете не разрешено прыгать. И мы не прыгаем. Сегодня, к примеру, главный дал команду втюхать фельетон о председателе правления общества глухих Смальце. Этот болван написал инструкцию для аппарата правления. В ней указал, что любая критика сотрудниками действий председателя — это нарушение трудовой дисциплины. Могу заверить, что наш сотрудник вволю попляшет вокруг этой глупости. Теперь учтите, если бы подобное распоряжение написал губернатор или наш любимый мэр, мы бы подобный факт в упор не заметили.
— Однако вы даже президента страны щиплете за пятки. И ничего.
— Вы слыхали, кто такой господин Сагитов?
— Немного.
— Так вот мы щиплем президента, как вы сказали, ровно в той мере, в какой им бывает недоволен господин Сагитов.
— Он что, — Ручкин изумленно смотрел на Кисляк, — ваш начальник?! Вот не слыхал!
— Он больше, чем начальник. Он наш хозяин. Мы все еще по привычке говорим: «наша газета». А на деле она его. И те, кто тут работают, живут его милостью.
— Но вы же так смело бомбите коррупцию. Бьете всяческий криминал. Как же это можно, если над вами кто-то стоит?
— Над нами, Василий Иванович, стояли и будут стоять всегда. Раньше — обком партии. Теперь хозяин. Уйдет один, найдется другой. Нас могут продать, закрыть, что угодно...
— Неужели Сагитов читает все, что вы собираетесь дать в газете?
— Нет, для этого есть главный редактор. Он один точно знает, что Сагитову угодно, что — нет.
— А если все же попробовать?
— Не имеет смысла. Идти на диких зверей с холостыми патронами — это не проявление смелости. Это — безрассудство. Если угодно — глупость.
— Мы все же живем не в джунглях. Раскрывая глаза людям на правду, вы создаете общественное мнение. Ваши статьи как взрыв привлекают внимание общества. Будоражат его. Заставляют думать. Бороться...
— Как звучат мои статьи я знаю наверное лучше вас. Это обычные хлопки. Так бывает, когда разбивают бумажный пакет, надутый воздухом. Все поворачивают головы и тут же отворачиваются: гром не из тучи...
— И все равно народ о вас думает иначе.
— Народ? Не надо, Василий Иванович! Не обманывайте себя. Народа нет. Есть люди. И каждый из них стоит сам за себя. Надо прижечь огнем сто задниц сразу, чтобы эти сто человек дружно заорали в один голос. Но когда прижигают зады в индивидуальном порядке — на зрелище все придут посмотреть: интересно.
— Вы же четвертая власть!
— Ой, ой! — Кисляк притворно охнула. — Я в вас окончательно разочаруюсь. О какой четвертой власти вы говорите? О прессе? Побойтесь бога! Мы сейчас как никогда только представители второй древнейшей профессии.
Ручкин молчал.
— Василий Иванович, — Кисляк положила свою руку на его. Ладонь у нее была теплая, мягкая. А сама она выглядела усталой, измученной женщиной. — По-моему, у нас получился прямой и откровенный разговор. Так? Потому скажу вам то, чего никогда не сказала бы никому другому. Для начала один вопрос. У вас были случаи, когда задержанного вами человека кто-то не разрешал наказывать?
— Было и такое. — Ручкин угрюмо опустил голову. — Было.
— Так вот, еще вчера главный редактор приказал не лезть в судебное дело Вадима Васильева. Все будет выглядеть так, будто ни человека, ни такого дела не существует вообще. Вы понимаете?
— Что же делать? Неужели нельзя хоть как-то взорвать это молчание?
— Холостым патроном? Не выйдет.
— А гранатой?
Она пожала плечами.
— Гранатой? Это куда ни шло.
Леонид Викторович Немцев никогда не встречался с уголовными делами, которые подлежали передаче в суд. Потому он с интересом положил перед собой пухлую папку и провел по ней рукой, словно стирал пыль. Обратил внимание на хороший кожаный переплет, на четкий каллиграфический почерк, которым были выведены реквизиты. Он даже не подумал, что дела, с которыми не связаны интересы высокого областного начальства, выглядят не столь благородно. И переплетены они в дешевенькие папки из тонкого грязно-серого полукартона, и почерки, которыми заполнены документы, чаще всего торопливые, небрежные, неудобочитаемые.
Немцев открыл корочки, начал чтение.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
о возбуждении уголовного дела и принятии его к производству.
12 мая 1997 г. г. Орловск.
10 час. 15 мин.
Следователь по особо важным делам областной прокуратуры Волобуев И.К.
рассмотрел материалы УВД от 12 мая 1997 г. и
УСТАНОВИЛ:
10 мая 1997 г. около одного часу ночи не установленные лица совершили убийство гражданок Усачевой Галины Михайловны 1952 г. рождения и Усачевой Анны Сергеевны 1982 г. рождения по месту их жительства в дачном поселке Лужки Лужнецкого района.
Усматривая наличие достаточных данных, указывающих на признаки преступления, руководствуясь статьями 108, 109, 112, 126 и 129 УПК РСФСР
ПОСТАНОВИЛ:
1. Возбудить уголовное дело по ст. 105 часть вторая со значком "а" УК РФ.
2. Уголовное дело принять к своему производству и приступить к расследованию.
3.Копию настоящего постановления немедленно направить прокурору областной прокуратуры.
Немцев нахмурился. Ему казалось, что с первых строк в деле должна была появиться фамилия виновного в преступлении человека, но ее почему-то не оказалось. Он нервно перелистнул страницу и сразу увидел то, что искал.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
г. Орловск.
Начальник следственного отдела прокуратуры области, рассмотрев материалы уголовного дела № 000823
УСТАНОВИЛ:
12 мая 1997 г. по подозрению в совершении преступления, предусмотренного статьей 105 часть вторая со значком "а" УК РФ, был задержан и доставлен в УВД гражданин Васильев Вадим Иванович 1980 г рождения.
Учитывая большой объем работы по настоящему уголовному делу, руководствуясь ст. 129 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР
ПОСТАНОВИЛ:
1. Создать по настоящему уголовному делу следственную группу из следователей ОВД Волобуева И.К. и Шанцева Г.С. Старшим группы назначается Волобуев И.К..."
Неожиданная мысль заставила Немцева внутренне улыбнуться.
Вот она, не декларированная, а реальная власть! Вот она, тут. Он даже сжал кулак, положил его на стол перед собой и внимательно оглядел. Должно быть, также чувствовал себя Сталин, когда ему на стол клали дела политических противников. И было в них все, что имелось в деле, которое лежало перед Немцевым: ссылки на статьи законов, точные юридические формулировки обвинений, подписи прокуроров, следователей, экспертов...