- Как это нечего? - вмешалась Флоренс. - Сюда заявятся копы, и тебя уволокут, если ты станешь ввязываться в драки, будто какое-нибудь отребье. Что с Лейтоном? Ты его, надеюсь, не убил?
- Да нет, не убил, хотя я бы выкручивал ему шею, пока у него язык бы до земли не свесился. Карл проходил мимо, когда шел домой, и нас разнял. Теперь он там, старается как-то примириться с Лейтоном. Вы же знаете Карла, он такой, что всякого угомонит. Он послал меня домой, сказал, что от меня там никакого толку.
Дженнифер подошла проверить бобы, кипящие на плите. Эп глядел в пол, уставившись на свои грязные ботинки.
- Милая, - заговорил он, - наши мальчики не глупые. Из них выйдет толк, вот увидишь. Когда я увижу, что из них выйдет толк, я буду еще больше рад, чем сегодня, когда поколотил Лейтона.
Дженнифер повернулась от кипящей воды, снова вошла в комнату, подошла и поцеловала его.
- Конечно, из них выйдет толк. Правда, по-моему, драка для них не самый хороший пример.
Робкая улыбка появилась на лице Эпа, он положил руку на ее раздувшийся живот и поцеловал ей руку.
Карл вошел в дверь и с шумом бросил свою серую рабочую шапку на вешалку. Тогда мы все закричали «ура!» Под мышкой у него был большой кусок мяса, завернутый в жирную бумагу от мясника. Золотой зуб у него во рту блестел, когда он улыбался.
- Сейчас, ребятишки, будет похлебка из ягненка. Сегодня кое-что осталось, и я принес домой. Так что прочь морковь и сельдерей, ждем похлебку!
Кэрри бочком подобралась к Карлу и зашептала ему в ухо. Он похлопал ее по плечу и сказал, что все отлично.
Я подбежала и прыгнула ему на шею.
- Папа, папа, покружи меня, пока голова не закружится!
- Ну хорошо! Второй пилот, слушай первого пилота! От винта-а-а!
Карл много работал, и его крепкое, мускулистое тело уже начинало изнашиваться до срока, не так, как у Дженнифер, но было каким-то сникшим.
Покружив меня, он подошел к Эпу и спросил его, как он себя чувствует. Эп взглянул на Карла, как мальчишки смотрят на своих отцов, хотя Карл был всего на десять лет старше.
- Ужин почти готов, ребята. Расчистите этот стол, и уберите эти чертовы тряпки подальше, - объявила Кэрри позже. Дымящийся котелок принесли на стол, и мы с Лероем спорили за место рядом с Карлом. Дженифер и Эп смотрели друг на друга через стол, а Флоренс работала языком больше, чем обычно, но на этот раз в ее голосе не было язвительности. Она хотела все сгладить. Лерой забывал таскать мясо из моей тарелки, а Кэрри смеялась всему, что ни скажет Карл. Карл говорил больше, чем я слышала от него за всю свою жизнь. Он рассказывал истории про Майка-Верняка, дородного парня, на которого он работал в мясницкой лавке, и отпускал шуточки над президентом Соединенных Штатов. Взрослые смеялись над такими шутками больше, чем над всем остальным, но я их не понимала. В школе нам говорили, что президент - самый лучший во всей стране. Я-то знала, что самый лучший во всей стране - это мой папа; только не вся страна об этом знала, вот и все. Так что, по-моему, ничего плохого не было в том, что Карл смеялся над президентом. И вообще, откуда мне было знать, что этот президент настоящий? Я же его никогда не видела, только картинки в газете, а их могли и подделать. Как можно знать, что кто-то на самом деле есть, когда никогда с ним не виделся?
Дженнифер теряла вес, вместо того, чтобы набирать, как обычно бывает, когда ждешь ребенка, но ребенок должен был появиться так скоро, что никто не обращал на это много внимания, кроме Кэрри. Когда подошло время Дженнифер отправляться в больницу на Джордж-стрит, все казалось в порядке. Она родила ребенка, его назвали Карлом, в честь моего папы, но он прожил всего два дня. Она не вернулась домой. Взрослые меньше внимания обращали на нас, чем обычно. Однажды я пришла домой, села на крыльце и стала слушать, что говорили в доме Флоренс, Кэрри и Эп. Была жаркая, липкая ночь. Лерой сидел на крыльце и плевался арбузными семечками, так что мы оба сидели и слушали.
Голос Эпа звучал так, как в какой-нибудь радиопередаче. Еще хуже, чем когда его ударили ножом.
- Кэрри, она никогда не говорила мне, что ей больно. Она ничего мне никогда не говорила. Если бы она сказала, как она себя чувствует, я бы ее к доктору повел.
Флоренс отвечала спокойно, даже сурово:
- Моя дочь Дженнифер никогда себя не ставила на первое место. Она считала, что доктора - люди слишком важные, и что бы ни творилось с ней, это из-за ребенка, поэтому скоро должно было пройти. Не вини себя, Эп. Она сделала то, что считала верным, и, Бог свидетель, даже когда мы все будем работать, мы не сможем заработать столько, чтобы ее выручить. Она об этом тоже думала.
- Я ей муж. Она должна была сказать мне. Это был мой долг.
Кэрри заговорила:
- У женщин часто бывают хворобы, о которых они мужьям не говорят. Дженнифер, она всегда о таких вещах молчала. При мне она говорила, что у нее бывают боли, но кто бы мог подумать, что у нее рак? Она этого не знала. О таком никогда не знаешь.
- Она умрет. Я знаю, она умрет. Когда все это так сразу приходит, то не выживают.
- Да, видно, не выжить ей. Все в руце Божией.
Флоренс была настроена решительно. Судьба есть судьба. Раз уж Бог решил забрать Дженнифер, значит, заберет. Кэрри подхватила:
- «Господь дает, и Господь отнимает». Не наше дело - рождение и смерть. Нам надо держаться дальше.
Лерой поглядел на меня и схватил меня за плечо.
- Молли, Молли, что это значит - у мамы рак? О чем они все говорят? Скажи мне, о чем?
- Не знаю, Лерой. Они говорят, тетя Дженна умрет, - в горле у меня саднило, там стоял комок, и я взяла Лероя за руку и прошептала: - Ты только не показывай, что мы их слышали. Мы тут ничего не можем поделать, только не попадаться у них на пути и ждать, что будет. Может, все это ошибка, и она скоро вернется домой. Бывает же, что люди ошибаются.
Лерой заплакал, и я отвела его к бобовым зарослям, чтобы нас никто не услышал. Лерой всхлипывал:
- Я не хочу, чтобы мама умерла.
Он плакал, пока его не замутило, а потом уснул. Даже комары ему не мешали. Через некоторое время Кэрри позвала нас домой, я его подхватила и почти доволокла до дома, толстого, тяжелого, к его железной кроватке. Лерой спал в одной комнате с Тедом, а я - с Кэрри и Карлом, в своей кровати. Я бы лучше осталась с Лероем, но все говорили, что так не положено, только я никак не могла понять, почему, особенно сегодня.
- Мама, можно я останусь тут с Лероем? Только на сегодня, ну, мам, ну пожалуйста!
- Нет, ты не будешь спать тут с мальчишками. Тед уже такой большой, что у него голос ломается. Иди на свое место. Подрастешь, все сама поймешь.
Она выволокла меня, и я только в последний раз взглянула на Лероя. Глаза у него были красные, распухшие, будто он напился пьяный. Он слишком устал, чтобы спорить, и снова впал в забытье.
Наверное, он рассказал все Теду, потому что назавтра Тед был больше замкнутый, чем обычно, и у него тоже были красные глаза.
На той же неделе Дженны не стало. На похороны набилось все население Долины, и все удивлялись, как много цветов. Эп чуть не разорился на гроб. Он достал лучший из всех, какие там были, и никто не мог его отговорить. Если уж моя жена умерла, говорил он, то пусть у нее хотя бы все будет, как следует. Флоренс взяла на себя все заботы. Нас с Лероем и Тедом выгнали, пока шли приготовления, и это было только к лучшему. Все разоделись в пух и прах, чтобы почтить мертвую. Лерой надел галстук-бабочку, Тед - галстук из ленты, а папа и Эп были в длинных галстуках и пальто, правда, к брюкам по цвету они не шли, но все-таки это были пальто. Кэрри обрядила меня в кошмарное платье с кринолином, от которого везде чесалось, и лаковые кожаные туфли. Дженнифер, по крайней мере, уже не приходилось мучиться с платьем. По-моему, мне было хуже, чем покойнице. Служба все тянулась и тянулась, священник над гробом так и разливался, как хорошо в раю. Когда блестящий ящик опустили в землю, Флоренс стала терять сознание, охнула и закричала: