— Ты трогала себя, думая обо мне?
— Да, — я запустила пальцы в его волосы, побуждая его опуститься ниже, но он не двигался. Он провел языком по моему животу.
— Расскажи мне как.
Я отпустила его волосы, готовая прикоснуться к себе, но он отодвинул мою руку.
— Фостер.
— Скажи мне, Талия, — его грубый и низкий голос заставил меня вздрогнуть. — Что ты делала сначала?
— Я трогала свой клитор.
Он поцеловал косточку на моём бедре, затем сдвинулся, наклонился на бок, касаясь моего клитора.
— Как?
— Сначала медленно, — я резко вздохнула, когда он делал то же самое. — Просто слегка.
Он хмыкнул.
— А потом что?
— Потом я бы спустилась ниже.
Фостер двинул рукой, его пальцы погрузились в мои мокрые складки.
— Да, — прошептала я. — Ещё.
Он повиновался, мой голос стал для него командой.
— Вернись к моему клитору, — вздохнула я.
Только на этот раз вместо того, чтобы делать это пальцем, он переместился, положив руки мне на колени.
— Раздвинь ноги.
Я была полностью обнажена, прохладный воздух обдувал мою чувствительную плоть. Пока его язык не оказался там, лаская мою влагу.
— О, Боже, малыш.
— Блять, какая же ты сладкая на вкус, Талли.
Он провел языком по моему клитору, отчего моя спина приподнялась от кровати.
Мой стон наполнил комнату, мои ноги задрожали.
Этот мужчина и его порочный язык. Он снова лизнул меня, его рык вибрировал на моей коже. А затем он вошел языком в меня, как изголодавшийся и пирующий мужчина. Его борода терлась о чувствительную кожу на внутренней стороне моих бедер. Его язык был неутомим, облизывал и посасывал меня, пока я не стала извиваться под ним.
— Фостер, — я вцепилась в постельное белье по бокам, мои ноги раздвинулись еще шире.
— Ты — моя, любимая. Скажи это.
— Я твоя.
— Моя хорошая девочка.
Он просунул длинный палец внутрь, поглаживая моё чувствительное место, и я разрыдалась.
Громкий стон, совершенно неконтролируемый, вырвался из моего горла, и он потянулся вверх, закрывая мне рот ладонью.
Сокращение за сокращением, оргазм обрушивался на меня, а в глазах вспыхивали звезды. Язык Фостера не останавливался, пока я не рухнула на кровать, обессиленная и обмякшая.
— Есть один, — пробормотал он, целуя внутреннюю сторону моего колена. Я улыбнулась, мои веки были слишком тяжелыми, чтобы открыть их.
— Смотри на меня, — приказал он, нависая надо мной, облокатившись на локти рядом с моей головой. Его бедра прижались к моим, его член вдавился в мою чувствительную плоть. Затем он подождал, пока я открою глаза, его потемневший взгляд ждал.
— Я люблю тебя, — он двигался в моей киске. — Блять, я так люблю тебя.
Мое сердце остановилось.
Я открыла рот, поднялась волна паники, когда у меня не оказалось слов, которые я могла сказать.
Я любила его. Я любила Фостера, казалось, всю свою жизнь. Я просто... Почему я не могла сказать это?
Он провел костяшками пальцев по моей щеке, потом хмыкнул. Хмыкнул, говоря, что всё в порядке. Что он понимает. Что он будет здесь, когда я буду готова.
Я приподнялась с подушки, мой рот нашел его рот. Затем я провела языком по его губам. Один толчок его бедер, и он зарылся в меня до самого основания так, что у меня перехватило дыхание. Я растянулась вокруг него, встречая его толчки, мне нужно было больше, больше и больше.
Каждую потребность Фостер удовлетворял. Каждым прикосновением он подталкивал меня все выше. Пока я не впилась когтями в его спину, глубоко вонзая ногти, и не разлетелась вдребезги.
Он зарылся лицом в мою шею, изливая в меня своё освобождение. Когда дымка рассеялась, он обхватил меня своими сильными руками и прижал к себе, повернув нас так, что моя голова лежала на его груди.
— Скажи это ещё раз, — пробормотала я, сон подкрадывался к моим губам.
— Я люблю тебя.
На этот раз хмыкнула я.
Может быть, если он будет повторять эти слова снова и снова, я смогу сказать их в ответ. Может быть, если он будет повторять их снова и снова, я перестану думать о годах, которые мы упустили.
Может быть, если он будет говорить их снова и снова, я перестану беспокоиться о том, что нашей любви недостаточно.
17. ФОСТЕР
Кулак Джаспера в перчатке коснулся моего лица.
Моя голова мотнулась в сторону, по щеке пронеслась вспышка боли. Ублюдок. Он ударил меня уже в третий раз за сегодня.
— Что с тобой? — он снова ударил. — Ты отвлекаешься.
— Извини, — я размял челюсть, перемещаясь по рингу. Мои руки были подняты, чтобы защитить лицо, но да, я отклекался.
Джаспер опустил руки к бокам и нахмурился, вытаскивая капу.
— Ты сможешь провести этот бой с Сэваджем?
— Я не знаю, — признался я, доставая свою капу и заправляя её в пояс шорт. — Блять, я не знаю. Моя голова где-то в другом месте.
Нет, моя голова была в доме Талии, вместе с моим сердцем.
Прошла почти неделя с тех пор, как мы покинули её дом. Мы с Каденс собрали свои вещи и вернулись в спортзал в субботу. Печь была новая, отлично работала и была тихой, как мышь, по сравнению со старой.
Прошлые выходные мы провели в квартире, убираясь и бездельничая. Каденс сделала слайм из набора, который я купил в продуктовом магазине. В воскресенье Джаспер пришел с пиццей, и мы смотрели футбол на диване, пока Кадди играла в свою Nintendo Switch. Это могли быть приятные, расслабляющие выходные.
Вот только, как заметила моя дочь, дом Талии был намного лучше, чем спортзал.
И я скучал по ней.
Я не видел её с тех пор, как мы покинули её дом. Мы переписывались. Вчера я так отчаянно хотел услышать её голос, что позвонил ей после того, как Кадди уснула.
Это был прогресс. Хороший прогресс. Мы не торопились. Разговаривали. Переписывались. Восстанавливали то, что я разрушил.
Так почему же я не мог избавиться от ощущения, что всё вот-вот рухнет? Что я снова потеряю её?
Из-за этих сомнений я почти не мог сосредоточиться ни на чем, включая предстоящий бой.
— Может быть, он должен быть последним, — сказал я Джасперу.
Он поднял брови.
— Ты хочешь уйти на пенсию?
Я пожал плечами и отошел в угол, взял свою бутылку с водой и сделал большой глоток.
— Честно? Может быть. Я не становлюсь моложе. Монтана чертовски далеко от Вегаса. Здесь было проще абстрагироваться.
И в этом была проблема. Потому что меньше всего мне хотелось лететь в Вегас. Возможно, именно поэтому я не мог избавиться от этого чувства. У меня был страх, что если я уеду из Монтаны, то потеряю Талию.
Джаспер опустился на мат, чтобы размяться.
— Ты сказал мне, когда приехал сюда, что тебе нужно за что-то бороться. Причина. Тебе всегда это было нужно. Какой-то конкретный мотиватор, за который можно зацепиться.
Именно в этом была моя проблема. У меня было достаточно денег, чтобы хватило на всю жизнь. Я завоевал пояса. Моё имя было синонимом победы. И что теперь?
Мой бой был не в Вегасе, больше нет. Мой бой был здесь, за сердце Талии.
— Что будет, если ты проиграешь? — спросил Джаспер.
— Я буду в бешенстве.
Возможно, мне не нужно было побеждать, но это не означало, что я наслаждался проигрышем.
— Тебе нужно попросить её поехать с тобой.
— Кого? Талию?
Джаспер кивнул.
— Ты беспокоишься о том, чтобы уехать отсюда, не так ли?