Выложив телефон и ключи на стол, я прошёл в кабинку. Охранники, не проронив ни слова, сверлили меня глазами и изредка поглядывали на монитор. Я в свою очередь изучал их: мощные такие ребята, высокие и широкоплечие. С одной стороны из плечевой кобуры у них торчали рукоятки пистолетов, с другой – длинные ножи, похожие на тот кинжал, который при первой встрече, словно бы невзначай, продемонстрировал мне Рэмбо. Какое-то специальное оружие против вампиров, что ли?..
На поясе у секьюрити висело ещё по одной кобуре – в неё было напихано много каких-то мелких предметов, но что именно – я, как ни приглядывался, так и не понял.
– Всё в порядке, Гриша, проходите, – раздался за моей спиной раскатистый голос Михаила.
Значит, их сканеры до сих пор меня не «видят», это хорошо. Не хотелось бы испытывать на себе весь арсенал этих суровых качков. Запоздало кивнув охране в знак почтения, я прошёл следом за Рэмбо.
Мы спустились по старым, рассыпающимся бетонным ступенькам вниз в подвал и там внезапно наткнулись на огромную металлическую дверь с круглым вентилем. Снаружи дверь была грубо и небрежно выкрашена в унылый бежевый цвет, краска потрескалась и откололась в нескольких местах. Там, где у обычных дверей бывает глазок, красовалось небольшое зарешеченное окошко. С другой стороны двери с лёгким скрежетом отодвинулась закрывавшая окошко задвижка, и я, ей-богу, прямо почувствовал, как кто-то изнутри рассматривает нас придирчивым взглядом.
Наконец, завертелся вентиль, дверь лязгнула и отворилась нам навстречу. И первым, кого я увидел, заглянув за неё, оказался… Линкольн!
Нет, конечно, это был не он – но сходство поразительное! Огромный чёрный доберман в металлическом ошейнике, которого держал на поводке не менее огромный мужик в камуфляже. Еще один хмурый дядька стоял немного сзади, вооружённый, помимо уже знакомых мне пистолета и ножей, старым добрым АК-74. Оба были в тяжёлых бронежилетах.
Повинуясь почти незаметной команде хозяина (не скрывшейся, впрочем, от моих глаз), доберман подошёл ко мне и принялся обнюхивать. Я дружелюбно улыбнулся ему и почти сразу почувствовал его ответное расположение. Ткнувшись несколько раз мокрым холодным носом в мою руку, псина преданно посмотрела на меня и лизнула её своим мягким, горячим языком. Я чуть не засмеялся, увидев, как вытянулись от удивления лица дюжих охранников.
Впрочем, я и сам не очень-то понимал причины такого поведения собаки. Неужели дружба с Линкольном сделала меня каким-то таинственным образом приятелем всех доберманов? Что же, поразмышляю над этим на досуге, а пока охранники и собака расступились перед нами, и мы с Михаилом устремились дальше.
Похоже, что мы находились в каком-то подвальном помещении – коридор был до бесконечности длинный. Каждый шаг отзывался гулким эхом. Сверху над нами протянулись длинные толстые трубы, замотанные полусгнившей изоляцией. В некоторых местах с труб капало, и на кафельном полу скапливались небольшие лужицы. В стороне что-то протяжно гудело, то затихая, то расходясь вновь.
Через некоторое время коридор начал петлять. По пути нам несколько раз встретились ответвления, а также запертые боковые двери, сделанные из такого же крашенного металла, что и входная сейфовая. Когда я проходил мимо одной из них, до моих ушей донёсся странный потрескивающий звук, напомнивший мне мой давешний кошмар – как будто комната за дверью была полна поленьев, и кто-то развел там весёленький костер. Действительно, немного пахнуло горелым, но пожарная сигнализация не сработала.
Из-под другой двери на середину коридора растеклось – и засохло – темно-бурое пятно. Михаил посмотрел на него, неодобрительно нахмурившись, и что-то пробурчал себе под нос, но шагу не сбавил. Стараясь не наступать на лужу, я обошел её по краешку и заторопился вслед за своим провожатым.
За всё время пути других людей нам практически не попадалось, коридоры оставались загадочно пустынными. Лишь однажды нам повстречался задумчивый молодой человек в толстых очках и голубом одеянии, похожим на хирургический халат. Он вёз перед собой пустую больничную каталку и был так глубоко сосредоточен на каких-то своих мыслях, что никого не замечал – прошел, не поздоровавшись, а нам пришлось расступиться, чтобы он ненароком не задавил нас своей тележкой.
Наконец, мы пришли, как показалось, на место. Дверь, у которой мы остановились, была единственным современным элементом на фоне всей остальной советской разрухи. Её, судя по незапылившейся системе бесключевого доступа, а также яркому металлическому блеску, не испорченному бежевой краской, установили совсем недавно. Михаил, приложил большой палец к сканеру отпечатка, а затем, согнувшись, приблизился к сканеру радужки.