— А почему к операм перешел? — спросил Антонов, отрабатывая критическое замечание: сначала выяснить кто, а уж потом за стол.
— С руководством, что-то не поладил. Надо было подмяться, промолчать, а у него свое мнение и зубы, как у волкодава — рванул тельник на груди, да послал начальство куда подальше. В итоге — на оперной работе. Между прочим, лучший спец по террористам. Может, и с нашим Гелани какую-нибудь кашу заварит.
— А нам достаются одни Тетерины, — грустно подытожил Мухин.
— Не переживай, — ободрил его Калашников. — Встретишь на своем пути командиров еще хуже нашего.
Глава 19
Едва Полынцев опустился на теплый песок рядом с очаровательной блондинкой, как раздался громкий стук в двери…
— Это ж надо, черт возьми, на самом интересном месте, — проворчал он, поднимаясь. — Почему ж вы раньше не стучали, когда за мной монстры с бензопилами гонялись? Кому не спится в ночь глухую?
— Это я, водитель с дежурки.
Сон смахнуло, как шляпу ветром.
Адреналин медленно подошел к десантному люку и, проверив крепление парашюта, замер в ожидании сигнала к выброске.
— Что случилось? — распахнул дверь Андрей.
— Собирайся, там твоя агентесса весь отдел на уши подняла. Говорит, на вашем объекте что-то странное происходит. Я в машине жду, поторопись…
Теперь пошел! Адреналин привычно сгруппировавшись, оттолкнулся от бортика и выпрыгнул из люка: 501, 502, 503 — Кольцо! 504, 505 — Купол! Есть парение.
Сердце застучало, как перегретый мотор. Случилось, конечно, случилось что-то страшное. Не зря видел он во сне Берцову, не зря она тревожилась, не зря о Жукове расспрашивала. Помочь хотела. Не уловил, не понял. Со своими проблемами полез. Индюк напыщенный. Нужно было о делах разговаривать, а не о золотых каретах. Бестолочь, тупица, болван фарфоровый.
Застегиваясь на ходу, Андрей в три касания сбежал с третьего этажа, в два — проскочил фойе, в одно — запрыгнул в машину:
— Погнали!
— Слушай, ну и бабулька у тебя на участке живет — не забалуешь, — поделился впечатлениями водитель. — Пришлите, говорит, наряд, квартиру проверить. Там, вроде бы, какая-то возня слышится. Мы спрашиваем — шумят, что ли? Нет, отвечает, уже тихо, но шумели. Зачем же мы тогда поедем, спрашиваем, если уже тихо? Это, мол, связано с убийством этого, как его…
— Берцова.
— Ага, точно, Берцова. Дежурный ей объясняет, что преступление давно раскрыто, что все жулики задержаны, а она опять свое — пришлите. Ну мы, естественно, никуда не поехали. Думаем, бабку шиза посетила, теперь на пару будут шпионов ловить — на каждое-то обострение не наездишься. А через 15 минут, вдруг, Чупачупс звонит, говорит, поднимайте Полынцева, пусть со своей публикой сам разбирается. Ну, вот меня за тобой и послали.
— Понятно. А что в адрес не могли сразу проскочить? Ближе ведь, чем до меня переться.
— Я не знаю — дежурный сказал за тобой, значит, за тобой…
Машина въехала во двор Светланы. В доме светилось единственное окно, сразу под ее квартирой — подруга Ларисы Михайловны, видно, не спала.
Полынцев уже знал подъезд на ощупь: на 6-м этаже было написано неприличное слово, на 7-м не горела лампочка, на 8-м… тоже. Он подошел к двери Светланы и прислушался… Тишина. Позвонил. Без ответа… Еще раз… Ни звука.
— Света, это Полынцев, — сказал он негромко, думая, что она не открывает, потому что боится незнакомых.
Молчание.
Он спустился этажом ниже, тихонько постучал в квартиру наблюдательницы. Замок тут же щелкнул. Здесь его, как видно, ждали.
— Здравствуйте, э… простите, забыл ваше имя отчество.
— Ирина Сергеевна, — подсказала пенсионерка, кутаясь в пуховую шаль
— Что случилось, Ирина Сергеевна?
— Вы знаете, я сегодня поздно спать легла, — заговорила она полушепотом, — около 2-х, наверное. Зачиталась. Не успела глаза прикрыть, слышу, наверху кто-то в квартиру вошел, осторожненько так, на цыпочках. Но там, как ни осторожничай, а половицы все равно продадут — от каждого движения стонут, рассохлись.
— Неужели слышно, когда на цыпочках? — усомнился Полынцев
— Ночью-то? В нашем тонкопанельном доме? Ну что вы, молодой человек. Конечно.
— Извините, перебил.
— В общем, чувствую, крадется, стервец, по коридору. Подошел к залу, остановился, должно быть, осмотрелся. И вдруг раздался женский крик — видно, проснулась, голубушка, заметила. Потом сразу же два тяжелых прыжка по комнате — наверное, подскочил, мерзавец, рот зажал — и началась возня. Диван заскрипел, заерзал ножками по полу. Что-то упало, разбилось. Что-то сломалось. Одним словом — настоящая борьба. Но, правда, молча, без криков. Нет, думаю, это вам уже не шутки. Набираю телефон подруги, Ларисы Михайловны, то есть. Объясняю: так, мол, и так — непорядок у нас на объекте, битва какая-то идет. Она говорит, не беспокойся, мол, ничего страшного там не случится, преступник сидит в клетке, а остальное, не наше дело. Мало ли с кем молодая вдова отношения выясняет, может, любовник в гости заглянул, может, подружка. Ничего себе подружка, отвечаю, с таким-то норовом. Впрочем, тебе виднее, я доложила, а ты уж сама решай, как быть. Тем временем наверху все успокоилось. Слышу только шаги по комнате, твердые, мужские, не спутаешь. Потоптались, потоптались — и на выход. Дверь лязгнула — у них, когда закрываешь, все время лязгает, я вам говорила — и тишина. Всего-то минут 5 это безобразие длилось, не больше. Я в окно выглянула, думала, может, что увижу. Да где там, под балконами прошмыгнул — видно, опытный, мерзавец.
Последние слова Полынцев слушал, подрагивая от нетерпения.
— Нужно срочно заходить в квартиру! Вдруг, живая, вдруг раненная! Сейчас без пяти три — всего час прошел, можно спасти.
— А как же мы туда зайдем? — развела руками Ирина Сергеевна. — Голубушка-то не открывает, — глаза женщины наполнились влагой. — Ой, Господи, Господи, хоть бы мне все это почудилось, хоть бы померещилось.
— Через балкон, — сообразил Андрей. — Кто над вами живет?
— Молодая семья, но они в отпуске, уехали на прошлой неделе.
— Тогда с вашего… пойдемте скорей, я поднимусь с вашего этажа.
— Ой, не надо, сорветесь.
— Да разве об этом сейчас. У вас есть фонарик?
— Где-то был.
— Несите…
Выйдя на балкон, Полынцев осмотрелся: старые стулья, выцветшая раскладушка, пустые трехлитровые банки… в углу большой деревянный ларь — то, что надо. Взобравшись на ящик и, поставив ногу на решетку, он попробовал ее на прочность, она оказалась хлипкой, проржавевшей — это плохо, значит, наверху была точно такая же…
— Вот фонарик, — подоспела Ирина Сергеевна. — Там кнопочка сбоку.
— Спасибо, разберусь. Ну, я пошел.
— С Богом. Только, пожалуйста, осторожно.
Андрей вытянул руки и уцепился за решетку на балконе Светланы. Немного помедлив (терять опору под ногами было страшновато), завис. Только собрался перехватиться выше, только сделал небольшой рывок, как стойка с хрустом обломилась. Правая ладонь сорвалась и, скользнув по сварочному шву, разверзлась до мяса.
— Ой, кровь! — вскрикнула Ирина Сергеевна. — Сейчас я вас за ноги поддержу.
— Не трогайте! — прохрипел Полынцев. — Еще тяжелее будет.
Он слегка качнулся в сторону и на подъеме зацепился раненной рукой за соседний прут. Снова попытался перехватиться выше. На этот раз все оказалось сложнее: ладонь, во-первых, съезжала по крови, как по маслу, а во-вторых, плохо слушалась.
— Ой, Господи, Господи! Спаси и сохрани, спаси и сохрани, — причитала женщина.
Андрей уперся ногой в стену, подтолкнул корпус вверх… Есть, завел предплечье на плиту… немного подтянувшись, затащил и колено. Готово. Три опорных точки — не одна, можно работать уверенно. Приподнявшись на локтях, он подтянул вторую ногу к животу и, кряхтя, встал. Чуть отдышавшись, перевалился через решетку. Ну вот и все. На месте.