Оскар долго провожал взглядом Юджина. В голове творился кавардак. Ещё и этот сон… Во многом он слукавил: он помнил его полностью, во всех деталях. Но делиться подобным всё же крайне не хотелось. Шаркая ногами по асфальту, Оскар медленно направился в сторону дома. Лучше пешком — так хорошо думается.
«Целых два месяца я пытался притворяться другим человеком — и всё попусту, — подумал он. — И от этого ещё хуже. Мне мерзко от самого себя, а он, он точно этого не понимает. Как и я раньше. Я только порчу жизни другим, — Оскар чуть ли не начал переходить дорогу на красный и, лишь услышав сигналы машин, остановился. — Чуть ли не разрушил жизни Эллы и Роба. Из-за меня погибла Нидж — я это точно знаю. И я испортил жизнь ему. Чёрт возьми, у него даже больше нет друзей, и он цепляется за меня из последних сил — точно я этого не вижу. Было бы проще, если я исчез из его жизни: он нашёл бы нормальных друзей, тех, кто заслуживает быть его другом».
Оскар даже не заметил, как начался дождь. Небо потемнело, огни витрин стали ещё ярче в этом слабом свете, отблески начали играть на первых маленьких лужах и каплях на стёклах. В глазах зарябило. У Оскара и без того слегка кружилась голова от болезни, но теперь — он слабо понимал, что происходит. Возникло неприятное чувство, точно рядом кто-то есть.
«Чёртова паранойя», — подумал он, невольно ускорив шаг.
Свернув на соседнюю улицу, Оскару показалось, что краем глаза он видел какой-то силуэт. Временами до него доносилось эхо чьих-то шагов, вторящих его. Сложно было поверить в реальность этого, особенно последнего: тут всё ещё было достаточно людно, чтобы расслышать подобное. Оскар постарался не думать об этом и лишь пошёл вперёд. Невольно он бросил взгляд влево, и ему снова показалось, что он кого-то увидел — уже буквально в паре шагов от себя. Он совершенно не понимал, почему это ему так не нравится, но от одной мысли о том, что кто-то идёт буквально за ним шаг в шаг, становилось страшно. В горле пересохло, сердце как-то исступлённо забилось, точно и само не понимало причин тревоги. Когда Оскар снова свернул на следующую улицу, то он невольно замер на мгновение: ему послышался лёгкий женский смех. Манерный, немного выводящий из себя смех. «Я схожу с ума», — подумал он, почти переходя на бег.
Оскар не мог заставить себя обернуться. Он прекрасно понимал, что это ужасно глупо, но не мог ничего с этим поделать. Отчего-то ему казалось, что если он обернётся — то он увидит нечто, схожее с его сном. Если же он позволит этому кому-то обогнать его — будет не лучше.
В голове пульсировала только одна мысль: «Я не должен позволить этому обогнать меня». Оскар уже не думал о том, реально ли то, что он видит, простой ли это человек, чей образ исказило его воспалённое сознание, или монстр — ему даже было неважно. Всю жизнь он гнался за такими мгновениями — мгновениями истинного первобытного страха, отсутствия понимания происходящего. Того, что Юджин любил называть «неименуемым». Каждый раз они давали ему прилив вдохновения, точно его вдохновение было каким-то языческим божеством, питающимся эмоциями. Только испытав подобное, он мог написать что-то действительно стоящее.
Дождь стал ещё сильнее. Оскара била сильная дрожь — и из-за холода, и из-за простуды, и из-за страха. Лёгкий азарт, разгоревшийся в нём ещё пару секунд назад, тут же погас. С каждой новой каплей, падающей на него, он точно терял равновесие, становился всё более и более беспомощным.
Краем глаза он снова заметил силуэт. В этот раз Оскар даже смог немного разглядеть преследовавшего: во всяком случае — внешне это был человек. Явно женщина. Скорее, даже девушка. Смех вновь разнёсся эхом в его голове, и, уже не сумев совладать с собой, Оскар остановился, обессилено замерев посреди дороги.
Тонкая девчачья фигура пробежала мимо. Две тонкие косички, на спине — рюкзак и парой ярких значков… Самая обычная школьница.
«Ты идиот, Оскар Моррей», — тихо прошептал он сам себе.
Комментарий к 1.4
песни: Tom Odell - Can’t Pretend, Placebo - Protege Moi, Myrkur - Kvindelil (feat. Chelsea Wolde)
========== Тени. 2.1. ==========
Уже не быть ему мечтателем умильным
Старинной песенки, шутившей у ворот:
Веселость умерла, фонарь его — и тот
Потух, и призраком блуждает он бессильным
При блеске молнии, в ужасном вихре пыльном,
Холщовый балахон, что буря мнет и рвет,
На саван стал похож. Зияет черный рот,
Как будто он вопит, точим червем могильным.
Полуночною птицей, заметные едва,
Безумно мечутся, белея, рукава:
Он знаки подает в пространстве безголосом.
Дымятся фосфором пустые дыры глаз,
И от белил еще ужасней в этот час
Лицо бескровное с мертвецки-острым носом.
Поль Верлен «Пьеро»
Осеннее небо постепенно окрашивалось в холодный дымчатый цвет, отливающий оттенками коричневого в ярком свете уже включенных фонарей. Тени мелькающих столбов и блики витрин, сливающиеся в единую мерцающую стену огней и теней, пробудили какое-то неясное чувство тревоги, растущей с каждой минутой. Юджин, наверное, в сотый раз за последнюю пару часов достал телефон и посмотрел на пустой экран. Никто не звонил. В отличие от него, уже сделавшего, наверное, с несколько десятков звонков одному местному сумасшедшему, слишком пугающему его в последнее время. Снова набрал номер и только спустя минуту бросил трубку, услышав уже порядком доставшее: «Абонент сейчас не может вам ответить».
Кэдоган уже почти не помнил, как ушёл с работы, как сел в автобус, и даже не сразу понял, что уже оказался на улице. Ноги сами несли его в сторону малознакомой улочки, где находилась та самая угрюмая квартира. Накрапывал дождь, усиливающийся с каждой секундой. Из-за этого хотелось просто спрятаться в пускай и условном, но всё же тепле. Он невольно ускорился, будто это хоть как-то могло спасти его от промозглой сырости.
«Надеюсь, у него есть веская причина не отвечать на мои звонки», — стараясь успокоить себя, думал Юджин. Хуже всего было то, что он всегда в таких случаях предполагал самое ужасное, и просто не мог переключиться. Юджин понятия не имел, откуда у него взялась такая отвратительная привычка, и искренне надеялся, что никто никогда о ней не узнает. Ещё несколько часов назад, когда он позвонил в первый раз, он подумал о том, что, возможно, уже некому ответить на звонок.
Быстрым и нервным движением поправив очки, полностью забрызганные каплями, он пересек темный двор и нырнул в подъезд. Тяжелая дверь с громким звуком захлопнулась за его спиной. Юджин поморщился, чувствуя, что пальто промокло насквозь. Не решившись включить свет (впрочем, он не был уверен, что он тут есть), он принялся осторожно подниматься по лестнице, подсвечивая выщербленные ступени фонариком телефона.
Третий этаж.
Невольно задержав дыхание, Юджин остановился у крайней квартиры, тут же вспомнив, как сам ещё только позавчера стоял тут и открывал дверь. Эта мысль повлекла за собой хоровод других, более сложных, от которых он очень хотел избавиться хотя бы на время. «Сейчас не до этого», — покачал он головой. Его палец замер в нескольких сантиметрах от кнопки звонка. Не без труда Юджин заставил себя позвонить, отчего-то особенно ярко представив себе, что тот, кто мог бы открыть ему дверь, уже давно лежит бездыханный на полу среди разбросанных таблеток.