— Чёртов псих, да с радостью, — Нидж рывком вскочила с дивана. — Два чёртовых месяца — и впустую. Одно обидно — мать будет припоминать по пьяни. Явно надеялась, что я свалю. А я — тем более.
— Лучше уходи сейчас, — почти прошептал Оскар, еле сдерживаясь, чтобы снова не накричать на неё.
— Да и пожалуйста, — снова донёсся её неприятный (теперь даже, скорее, отвратительный) голос, затем — быстрые шаги, шуршание в коридоре, звук открываемого замка и хлопок дверью.
Оскару было всё равно. Однако в голове вертелась одна-единственная верная фраза Нидж: «Два чёртовых месяца — и впустую». «Всё зря, все эти бессмысленные попытки», — пробормотал он, и тут же замолчал, осознав, что говорит вслух. В коридоре послышались едва заметные, точно скользящие, шаги.
— Она ушла? — голос у Юджина слегка дрожал. Явно много слышал. И явно немного бесился.
— Да, — лишь протянул Оскар. Юджин последнюю часть разговора почти не разобрал, но громкий хлопок дверью красноречиво намекал, что ссора закончилась так, как должна была закончиться. Не сказать, что он был рад, но чувствовал облегчение. Во всяком случае, от того, что сейчас Нидж нет в его квартире. Он продолжал стоять у входа в комнату, задумчиво поправляя рукав рубашки и всё ещё прокручивая обрывки слов Ниджелии, что долетели до него.
— Ты в порядке? Не думай о том, что она наговорила.
— Делать мне нечего, — Юджин покачал головой, было, направляясь к своему креслу, однако опустился на диван рядом с Оскаром, услышав нарочитым покашливание.
— Нет. Прости за весь этот цирк.
Кэдоган посмотрел на друга почти с ужасом. «Мне послышалось, или он извинился? По-настоящему? И за что?» — пронеслось у него в голове. Моррей действительно почти никогда не извинялся. Ни когда хотел узнать, что чувствуют те, кто хочет сброситься с крыши, ни когда нагрубил одному посетителю в библиотеке и чуть не устроил скандал. Он просто делал вид, что ничего не произошло, и вёл себя как прежде.
— О чём ты вообще? — Юджин ничего не понимал.
— Прости за Нидж; я… я не должен был ни приводить её сюда, ни знакомить вас, — пробормотал он. Оскар выглядел каким-то совсем потерянным и разбитым, но явно не из-за ссоры.
— Может, ещё… — чисто из вежливости и для того чтобы проверить свою теорию начал Юджин, но его оборвали:
— Нет, — Моррей усмехнулся. Он мельком посмотрел в его сторону, но тут же принялся с увлечением изучать картины на дальней стене. — Не будет ничего. Да и не надо мне такого счастья, честно говоря. Глупая это была затея, — уже почти прошептал Оскар. — Ты не обращай на меня внимания, так, просто взгрустнулось. Сам знаешь, у меня это бывает.
— Чёрт, чайник, — пробормотал Юджин, уносясь на кухню. — Тебе ягодный или с имбирём? — донёсся его несколько приглушённый голос.
— С имбирём, — ответил Оскар, задумчиво вглядываясь в мерцающие огоньки всё ещё зажжённых свеч, отражающихся в оконном стекле. «Всё должно было быть так и только так, — покачал головой он. — И почти неважно, что будет дальше. Оставалось бы лишь это как прежде, как сейчас…»
***
На часах было без пятнадцати девять. Юджин уже несколько раз за последнюю минуту сверялся с ними, каждый раз убеждаясь, что минутная стрелка не сдвинулась ни на миллиметр. Он раздражённо осмотрелся по сторонам, вглядываясь в уже слишком хорошо знакомые темнеющие в глубине улицы дома. «И понадобилось им отправить меня на этот чёртову конференцию вот прямо так, без предупреждения, — подумал он, перекидывая дорожную сумку на другое плечо. — Я понимаю, что у Оуэна что-то случилось, но всё же, почему я?» Юджин отчаянно старался не думать о том, что могло случиться с Оскаром за эти дни. Впрочем, он с ним договорился, что будет ждать хотя бы SMSок, хотя бы один раз в день, «просто чтобы знать, что всё нормально». Надо отдать должное: Оскар почти исправно писал. Однако сообщения приходили когда как: когда в три дня, когда рано утром, но последние три дня — где-то в районе четырёх ночи. И это навеивало определённые подозрения.
Юджин невольно спрятал руки в карманы, наблюдая, как изо рта вырываются облачка пара. За пять дней его отсутствия в Кардиффе значительно похолодало, — насколько, что в его достаточно тёплом пальто не было спасения от неприятного озноба, пробегавшего по спине. Впрочем, скорее всего, озноб был вызван совсем не ледяным ветром.
Почти не задумываясь, он забежал в уже слишком хорошо знакомый дом, взлетел на третий этаж и почти спокойно постучал в дверь. Где-то в глубине квартиры раздался грохот, заставивший Юджина насторожиться. Затем послышалась хорошо знакомая брань. Осторожные, медленные шаги в коридоре.
— Это я, — на всякий случай решил сказать Кэдоган. Дверь тут же открыли. На пороге стоял взлохмаченный Оскар — всё в том же самом почти убитом свитере, что и пять дней назад. Глаза — уставшие, впавшие, поблёскивающие с какой-то пугающе-отчаянной надеждой, под глазами — тёмные синяки. Руки трясутся, так что слышен лёгкий звон ключей, сжатых в побледневших от напряжения пальцах. Он, ничего не говоря, лишь протянул руку и неуверенно коснулся пальцем Юджина, точно не осознавал, реален тот или нет.
— Чёрт, ты, что, совсем не спал? — пробормотал Юджин, заходя в квартиру за своим бестолковым другом, уже безмолвно проскользнувшим в коридор. Повсюду был зажжён свет. Оскар часто говорил о том, что всё надо экономить, так что такое поведение настораживало. Была включена музыка — ещё один знак: он всегда работал в тишине. В квартире сильно пахло ароматическими свечами, чем-то тошнотворным, похожим на порошок для стиральной машины, и грязным бельём. «Чёрт возьми, что тут случилось за эти дни?» — почти с ужасом подумал Юджин, чувствуя, как начинает кружиться голова.
— Ты хоть бы окно приоткрыл.
— Так не чувствуется запах, — каким-то почти незнакомым, дрожащим голосом прошептал Оскар, падая на диван. Вся комната была усыпана рваными и истоптанными листами. Повсюду: на подоконнике, столе, стульях, даже на полу — стояли грязные кружки из-под кофе. Юджин даже и не знал, что у Оскара их так много.
— Какой запах? — лишь развел руками он, скинул сумку и бросил пальто на кресло. — Если ты об этом, то надо просто проветрить квартиру, — он решительно направился к окну, но в эту секунду его остановил Оскар, стрелой подлетевший к нему и схвативший за руки.
— Ты не понимаешь, — отчаянно затряс головой он. — Ты его не чувствуешь? Он везде.
— О чём ты?
— Ты действительно ничего не чувствуешь? Тут воняет землёй, — сырой землёй и прелой травой. И ещё чем-то тошнотворно-сладким.
— Это чёртовы свечи, — покачал головой Юджин, видя, как с каждым его словом выражение лица Оскара становится всё более и более угрюмым. — Я просто открою окно. Тут ведь нечем дышать.
— Как… как скажешь, — Моррей пугал его по-настоящему. За эти дни он превратился в совершенно разбитое и забитое существо, по-другому Юджин даже сказать не мог. Он резко распахнул окно, впуская в комнату шум машин и запах недавно прошедшего дождя. Оскар как-то болезненно зажмурился, его руки тряслись, и он так и стоял, посреди комнаты точно марионетка. Услышав, как Юджин сделал шаг в его сторону, он открыл глаза и, неловко развернувшись, сел на диван, вцепившись пальцами в подлокотник.
— Я уже написал почти половину, — точно зомби, прошептал он.
— Тебе нельзя постоянно писать, чёрт, ты ведь из дома даже не выходил, — Юджин, хлопнув себя по лбу, растерянно посмотрел на него, а затем, в сотый раз, — на комнату. Кругом царил беспорядок, кроме одного-единственного уголка на столе, почти идеального, — нет, скорее, в данном случае, именно идеального до безумия квадратика свободного от скомканных черновиков и мусора пространства. Там лежал лишь телефон. Юджин тяжело выдохнул и, присев рядом с Оскаром, спросил, пытаясь не выдать тревоги, охватившей его: