Размышляя о сказанном, он медленно опустился на грязный пол. Это прозвучало так странно, так… искренне и откровенно. Он чувствовал, что почти сказал её вслух, ту мысль, что грызла его разум всё это время. Алкоголь и страх сделали своё дело, дав волю словам даже в таком причудливом и метафоричном виде. Оскар медленно посмотрел на Юджина, старательно избегая его пристального взгляда.
Юджин слегка улыбнулся, вспомнив утренний разговор с Оуэном. Их мысли в какой-то степени даже пересекались.
— Ну, что касается меня, — попытался он, будто всё было как всегда, продолжить беседу, — когда я был маленький, то всегда был на стороне рыцарей и прямо очень хотел найти и спасти какую-нибудь бестолковую принцессу. И всё несмотря на то что я ни разу не подходящий для этого человек, — он и сам не заметил, как пересел поближе, чтобы не напрягать связки.
— Не неси бред. Нет такого понятия, как «подходящий человек». Считай, что это миф, легенда и ничего более, — Оскар решил, что если уйдёт в другую тему, то будет проще забыть об этом странном разговоре. Наконец собравшись с духом, он как бы невзначай заглянул ему в глаза и с удивлением и одновременно облегчением увидел там лишь едва уловимое тепло и спокойствие, будто Юджин улыбался.
— Не путай, это разные вещи, — выдохнул он. — Вот история про Орфея — миф, а это, ну, это больше похоже на…
— Глупость, вбиваемую людям тысячелетиями.
Юджин только улыбнулся. Его переполняло странное необъяснимое ощущение: голова кружилась, будто он был пьян. Впрочем, отчего-то это едва уловимое чувство ему даже начинало нравиться, постепенно подчиняя себе все его мысли. Он тоже хотел быть беззаботным, бесстрашным, нести ерунду и просто сидеть здесь, вот так, до скончания вечности.
— Но, знаешь, ты прав, — после небольшой паузы прошептал он. — Даже в этой легенде — тот же самый концепт.
— Только вот эта история не закончилась хорошо. Он пытался спасти свою возлюбленную…
— Ну, у меня всегда была другая интерпретация. Именно Эвридика спасла Орфея, а не наоборот.
— Спасла от чего?
— От такой вот мучительной недожизни с ней. Мне кажется, что это очевидно, что она не могла вновь стать настоящим человеком из плоти и крови. Для него она так и осталась бы недосягаемым призраком, мучительным напоминанием о прошлом, так что не думаю, что что-то бы потом изменилось, во всяком случае, в лучшую сторону. Тем более, я видел где-то, что, возможно, она осталась бы с ним лишь один день. Так к чему его мучать?
— И что с того? Он всё равно умер из-за любви к ней, — Оскар смотрел на него с непониманием, пытаясь осознать, к чему он ведет.
— Хоть это и просто моё мнение, но я думаю, что у его смерти не было религиозных причин, как часто говорят. Он погиб просто потому, что те женщины были не в восторге от того, что он их игнорирует.
— Звучит несколько подозрительно, — Оскар засмеялся.
— Ну, кто разберёт. Древние греки, сам знаешь, — Юджин не ожидал такого от себя, но тоже засмеялся. В этом смехе было что-то эфемерное, едва уловимое, похожее на искреннюю радость; будто он наконец избавился от какого-то тяжкого груза.
— Но в таком случае может быть ещё одна интерпретация. Например, он нашёл кого-то, кто помог ему пережить эту трагедию, вдохновлял, как никто другой раньше… Только вот тот этого не замечал.
— И как ты можешь быть в этом уверен? — внезапно возмутился Юджин, но тут же остановился, спрятав взгляд. — Я имею в виду, никакой информации об этом нет, — пробормотал он себе под нос.
— Он явно был в глубокой депрессии. Я думаю, что это хороший аргумент.
— Он мог быть просто меланхоликом.
— И что ты так пытаешься защитить этого безымянного, причём, ещё и непонятно, существовавшего ли реально, человека? — Оскар пристально посмотрел в его глаза, слегка приблизившись.
— А почему ты тогда так уверен, что он… — Юджин внезапно остановился. Этот разговор с самого начала был странным, но теперь он превратился во что-то вконец ненормальное.
— Он — что?
— В то, что он не был счастлив, — прошептал он, глядя прямо на него.
— Ну, а почему он погиб? Да и к тому же, его смерть выглядела больше как суицид. По сути он просто позволил им убить себя.
— Кто знает, что могло произойти. Это не так чтобы имеет значение, — голос Юджина напоминал летний ветерок, тихий, спокойный и тёплый. И настолько близкий.
— Может, ты и прав. Иногда нам не стоит копать так глубоко, чтобы найти причину, — Оскар тяжело вздохнул.
— Но мы не должны верить в эти древние депрессивные сказочки. Жизнь куда сложнее и страннее. Орфею не обязательно было умирать из-за разбитого сердца или быть убитым. Он мог просто исчезнуть и жить простой жизнью где-то в глуши с тем, кто заботился о нём. А публика уже сама напридумывала себе трагедий.
— Хотел бы я тоже так, — сказал Оскар, глядя глубоко в его глаза, и чувствуя, что в них что-то изменилось.
Юджин не прятал взгляда и смотрел так открыто и прямо, будто он не мог больше никуда смотреть… или не хотел. Оскар ощущал, как этот чёртов страх буквально растворился, рассыпался в прах, от него не осталось и следа. И всё из-за этих тёплых кофейных глаз. Он внезапно улыбнулся, осознав это; улыбнулся так, точно на это вообще не было никакой причины, и Юджин, заметив это, почувствовал, будто внутри что-то окончательно разбилось.
— Нет, я так не могу, — он резко встал, оставив Оскара смотреть на него наполовину недоумённо, наполовину разочарованно. — Ты не можешь оставаться здесь. Никак.
— Я уже говорил тебе, на деле мне некуда идти. У меня нет денег снимать комнату в отеле, а в больницу я не пойду тем более.
— Ты можешь пойти со мной, — сказал Юджин и тут же замолчал, чувствуя, как щёки обдало жаром. — Я имею в виду, что ты можешь жить в моей квартире, — только сейчас, произнеся это вслух, он понял, как это звучит. Оскар смотрел на него, слегка приоткрыв рот от удивления, пытаясь заставить себя поверить, что не ослышался.
— Ты имеешь в виду… — начал он, но его голос сорвался. — Я не думаю… Я буду тебе мешать и…
— Ты никогда не будешь мне мешать, — Юджин едва заметно покачал головой. — Так что если ты не против или даже если…— возможности договорить у него не было, так как Оскар, не говоря не слова, подбежал к нему и обнял так крепко, что ему на мгновение нечем было дышать. Он чувствовал эту лихорадочную теплоту его щёк, лба, так неловко уткнувшегося ему в плечо, и то, как его ледяные, как у мертвеца, пальцы хватаются за его рубашку, будто это спасательный круг. Пару секунд Юджин стоял неподвижно, пытаясь понять, что же произошло, но затем нерешительно, точно он не был уверен в том, что ему это было позволено, положил руки на его плечи. Он чувствовал его рваное и тёплое дыхание на своей шее и отчаянно пытался не думать об этом.
— Мы можем пойти хоть сейчас, — его голос совершенно ему не подчинялся, дрожал, срывался на согласных и оттого звучал точно кашель.
— Я… — Оскар поднял своё лицо, медленно убирая руки. Юджин с трудом сделал усилие, чтобы не начать умолять его не делать этого. — Я не могу прямо сейчас, — прошептал он. — Просто дай мне один день, дай закончить со всем и собрать вещи. Не хочу тащить всё это с собой. Мне совсем немного осталось — за завтра управлюсь.
— Я тебя одного не оставлю, — тот посмотрел на него крайне нервно. — Я могу…
— Нет, и речи быть не может. Тебе завтра же на работу с утра?
— Я могу позвонить Стиву или Оуэну…
— Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за меня, — он коротко улыбнулся. Какая же это была ложь. Он хотел этого, хотел так отчаянно, но был уверен, что даже если останется с ним хоть на ещё пару минут, то наверняка сделает что-то совершенно необдуманное. Он был достаточно пьян, чтобы сделать что-то, о чём будет потом сожалеть. Или нет… В этом и заключался главный вопрос, что разрывал его воспалённое сознание.