— Нет, Оскар. Сам знаешь, истинную трагедию в счастье не написать. Я хочу, чтобы ты страдал, чтобы извивался змеей от боли, ползал по полу, молил о прощении, — прошипела она, вкручивая нож всё глубже. — Ты ведь знаешь, что ты сделал? — криво улыбнулась Нидж, схватив его второй рукой за ворот. — У-б-и-й-ц-а, — отделяя каждую букву, произнесла она. От неё пахло землёй и чем-то мерзко-сладким. Казалось, это было похоже на запах её духов, но к нему добавлялся ещё один, «вязкий» запах, отчаянно напоминавший Оскару о старом саде у чьего-то дома (имеет ли значение, чьего? и что вообще сейчас имеет смысл?), о вёдрах с опавшими битыми яблоками, что начали гнить. — Я тебе была нужна, только чтобы попытаться забыться, чтобы попытаться заставить его ревновать, — прошептала она, наконец, вытащив нож. Гостья, не сводя взгляда с полуживого владельца квартиры, вытерла острие об изодранный черновик. — Вот и цена, — прибавила Ниджелия, проведя пальцем по кровавой ране.
— Дай. Посмотреть, — ещё раз повторил Юджин, повышая голос. Внутри отчего-то клокотало, в глазах потемнело, даже слова давались с трудом — скулы какого-то чёрта точно онемели.
— Говорю, мелочь, порезал бумагой, — уже с явным раздражением огрызнулся Оскар, делая шаг назад и натыкаясь на стоявший за ним стул. Он явно с трудом сдержался, чтобы не вскрикнуть: глаза наполнились страхом, руки задрожали.
— Послушай, я… — начал Юджин, но Оскар остановил его жестом. Кэдоган никогда не видел его настолько одновременно озлобленным и испуганным. Загнанным в угол.
— Ты ведь не хочешь, чтобы мы с ним встретились? Я так соскучилась, как обниму, так, наверное, задушу, — криво улыбнулась Нидж, облизывая кровь с пальцев. Оскар лишь помотал головой. Все его мысли окончательно превратились в месиво, в какую-то весеннюю грязь. Он понимал только, что нужно любыми способами заставить Юджина уйти. И чтобы он больше никогда не возвращался. Нидж на секунду вытащила нож:
— Ты опасен, лучше ему держаться от тебя подальше. Бедняжка и так не знает, как доверять людям, а тут — ты. Уж лучше самому плюнуть ему в лицо, чем позволить это сделать мне. Он ведь так глуп, возомнил, что может тебя спасти. От меня? От тебя? Ему нужно спасаться самому, ты ведь всех вокруг пытаешься затянуть в это болото. А он лишь идиот, что слепо идёт за тобой.
— Заткнись, — прошипел, не выдержав, Оскар, тут же срываясь в пронзительном крике, — Нидж, что есть силы вонзила нож, проткнув его ладонь насквозь.
— Не стоит спорить с очень злым духом, милый, — прошептала она ему на ухо, поднимаясь и уходя.
В тот же момент будто прошло наваждение. Оскар по-прежнему чувствовал эту почти невыносимую, ноющую боль, но в голове как-то стало легче. Он робко покосился на раненую ладонь. Вторая рука крепко сжимала рукоятку ножа.
— Чёрт возьми, ты можешь нормально объяснить, что происходит? — речь Юджина снова стала сбивчивой, почти неразборчивой. — И хватит смотреть в коридор, я прямо перед тобой стою!
— Нет, — прошептал он, даже будто обращаясь к кому-то ещё. Оскар повернул голову и тут же отрешённо прибавил:
— Я всё сказал, к чему этот допрос?
В коридоре раздался внезапный шорох, заставивший Юджина поёжиться. Моррей же как стоял, точно истукан, посреди комнаты, так и остался на месте.
— Слушай, я понимаю, что сейчас на тебя это всё навалилось, — неловко начал Юджин, — но мы должны рассуждать трезво, не так ли? Ты устал, почти не спишь уже неделю. Тебе нужно успокоиться, ты сам не свой, — он отчаянно пытался говорить как можно спокойнее, но голос то и дело срывался, а слова произносились с трудом.
— Со мной всё в порядке, — будто на автомате пробормотал Оскар, смотря в коридор. Он дёрнул рукой, задев стул, и тут же болезненно закусил губу.
— Так, дай посмотреть, что там у тебя за царапина, — почти прошептал Кэдоган, медленно подходя к нему. Оскар испуганно дёрнулся, но тут же как-то смиренно замер, позволив другу взять его почти безвольную руку. Он растерянно наблюдал за тем как меняется лицо Юджина, пока тот разматывал повязку: на мгновение безумно уставившись на рану, он всё же смог совладать с собой и, выдохнув, отправился на поиски аптечки.
— Ты ведь понимаешь… — начал Оскар, когда тот, уже сидя на диване, принялся обрабатывать рану. От лекарств рука снова заныла, но он всё же сдержался и не отдёрнул её: он просто был не в силах её отпустить.
— Заткнись, — лишь ответил Юджин. Его трясло. Трясло как никогда. Он прекрасно всё понимал, понимал, что надо уже звонить куда угодно и кому угодно, только бы вытащить его отсюда, что он сам конченный идиот и виноват во всём. Однако в голове витала странная назойливая мысль — хотелось всё сделать самому. Самому уговорить его уйти. «Даю себе полчаса, и уж если ничего не выйдет…» — подумал он, заливая лекарством стерильную салфетку. Руки дрожали, так что часть раствора попала на него же, но Юджин не обратил на это внимания. Он боялся причинить хоть какую-нибудь боль Оскару, но вид кровавого пятна, растёкшегося по тыльной стороне ладони, и уродливой длинной полосы, будто перечёркивающей кисть, отрезвляли его, заставляя, несмотря на страх, продолжать промакивать рану.
Оскар молчал, просто безвольно смотрел на него, не в силах отделаться от ощущения, что в другом конце комнаты что-то движется.
— Сейчас перебинтую, и всё будет в порядке, — пробормотал Юджин, скорее сам себе, осторожно перехватив запястье и почувствовав прикосновение ледяных пальцев Оскара.
— Ничего уже в порядке не будет, — донёсся голос Оскара. «Надо что-то делать, я слышу её, и нет, не смей даже приближаться на шаг к нему, — он бросил мимолётный взгляд за плечо Кэдогана, где мелькнула неясная тень. — Ты, действительно, слишком глуп, и не понимаешь, что уже ничего не сделать».
— Не смей и думать так, — Юджин почувствовал, как дрожь возвращается, и он с трудом может говорить, поэтому он просто принялся заматывать руку бинтом.
— Нет.
— Черт возьми, Оскар, — выдохнул он, завязывая узел, — так не может продолжаться.
Оскар отвёл взгляд. Пару секунд назад в его голове промелькнула та же самая мысль.
— Тебе нужно бежать отсюда.
— Всё нормально, я со всем справляюсь.
— Не ври.
— Не веришь, дело твоё. Мне ничем помогать не надо, — пробормотал Оскар, поднимаясь с дивана, нарочно не глядя на Юджина.
— Вижу я твоё «ничем», — не выдержав, ляпнул тот, резко встав и схватив его за рукав свитера.
— Отпусти, — лишь небрежно бросил Оскар. И тут же перевёл взгляд на зеркало в коридоре. Она смотрела равнодушно, лишь пожала плечами, точно намекая, что этого явно недостаточно. Но он не мог заставить себя сказать такое. Ему казалось, что он просто покрылся коркой, под которую не проникает ни одно слово, ни один звук, — он один в этой холодной и вязкой темноте.
— Подожди, — внезапно прорвался сквозь темноту голос Юджина, — зачем ты разбил часы? — Кэдоган смотрел с ужасом на разбитый циферблат, валяющийся у стены в окружении отвалившихся шестерёнок и разломанной рамы.
— Слишком громко тикали, — пробормотал Оскар, постепенно теряя контроль над собой. Ему ужасно хотелось прекратить это всё, просто вцепиться в Юджина и попросить увести его подальше отсюда, но она следила за каждым его движением, за каждой его мыслью, и, ухмыляясь, качала головой. Если он это сделает… она найдет его, и, черт, она ведь не шутит. Да разве у призраков вообще есть чувство юмора?
— Боже, Оскар… — снова донеслось из темноты. По стенам побежали всполохи теней, неясных, мутных; ветки деревьев сплетались в непроницаемый потолок — не увидеть ни звёзд, ни лампы; и лишь один бледный призрак стоит перед ним и пытается утащить в свой уже совершенно нереалистичный и призрачный мир.
— Когда я был маленьким, я всегда хотел пойти вслед за призраком, если его увижу, — сам не отдавая себе в этом отчёта, пробормотал вслух Оскар. — Но сейчас, так страшно… — призрак манил, манил теплом, взглядом, полным скорби и преданности, но он не мог сделать и шага. Тот приблизился, а Оскар сделал шаг назад и отвернулся, боясь взглянуть ему в глаза. Эти глаза были до боли знакомы, до боли в прямом смысле — все рёбра задрожали, при одной попытке посмотреть. Позади была ещё одна тень — такая же, как и он теперь. Она ждала. Ждала своего должника.