— Ты меня слышишь?!
Юджин отчаянно тряс его за плечи: очки слетели на нос, в глазах — животный ужас, дыхание частое.
— Прекрати истерику! — неожиданно вскрикнул Оскар. Он знал, что так нужно сказать. Она удовлетворённо улыбнулась в отражении. Юджин же, ошарашенно взглянув на него, отпрянул.
— Я только хочу помочь, и ты сам прекрасно знаешь, что тебе нужна помощь, — он пытался говорить чётко, пытаясь восстановить дыхание. Он всё ещё не мог прогнать из головы образ, увиденный им несколько секунд назад: Оскар окончательно потерялся в пространстве, зрачки закатились.
— Не нужна мне твоя помощь! — крикнул он снова, но скорее от испуга, чувствуя, как всё вокруг снова заволакивает дымкой. Позади послышались лёгкие шаги. «Ты ведь знаешь это, но не хочешь признавать, да? — прошептала Ниджелия. — Он напоминает тебе обо мне, о том, что ты всё это сделал именно из-за него. Не лучше бы избавиться от этого, настоящего, призрака?» — Ты права, — губы Оскара едва заметно зашевелились. Он почти решился произнести это, как поднял глаза и посмотрел на Юджина: тот был испуган, в самой настоящей панике. «Ты не заслужил всего этого дерьма, — подумал он. — И тебя действительно нужно спасать от меня».
— Ты… ты должен уйти, — выдавил он.
— Что? Об этом не может и быть речи, — невольно Юджин повысил голос. Страх клокотал в горле, не давая нормально говорить.
— Ты должен! — Оскар, окончательно запутавшись, закрыл лицо ладонями. В голове всё смешалось. Мысли кололи, точно шипы, заставляя почти выть от боли. Она найдет его, да? Или… Или это он всему виной?
— Успокойся, пожалуйста, — голос Юджина сейчас звучал жалко как никогда.
— Оставь меня в покое! — Оскар, огрызнулся, оборачиваясь. Его глаза были дикими, зрачки расширены, дыхание такое, точно только что пробежал пару кварталов. — Неужели ты этого не понимаешь? Ты напоминаешь мне обо всём этом дерьме, я видеть тебя не могу! Думаешь, так приятно каждый день видеть живое напоминание о самой большой ошибке в своей жизни? — где-то на задворках сознания он слышал свой собственный голос, приказывающий ему остановиться, но бурю уже не остановить. Она, самодовольно ухмыляясь, стояла в дверном проеме и подсказывала, что говорить дальше. — Ты заботишься только о себе, конечно же, тебе хочется выглядеть хорошо в чужих глазах, только в чьих? Если хочешь хоть что-то спасти — беги, — на выдохе прибавил Оскар, запоздало осознавая, что именно он наговорил, и слыша свой голос точно со стороны — совершенно чужой. Эти незнакомые интонации, тон… Ноги стали будто ватными, а голова — пустой. Он с трудом удерживал равновесие, понимая, что, если он сейчас упадёт, Юджин уже ни за что не уйдет. Что бы он ни сделал.
— Пожалуйста, беги прочь, — прошептал он.
Кэдоган смотрел куда-то сквозь него. На мгновение ему померещилось какое-то неясное движение в воздухе, но он даже этому не придал значения. Юджин просто не мог смотреть на это будто совершенно чужое лицо, искажённое сумасшествием. Сердце билось уже даже не в груди, он совершенно не понимал, где оно бьётся; дурацкий звук отбивал в висках, был слышен в дрожи пальцев, чувствовался в вибрации, разносившейся по спине. Юджин до боли стиснул кулак, чувствуя, что ему всё сложнее становится себя сдерживать. «Это не он говорит, я должен это понимать», — точно мантру повторял он.
— Пожалуйста, услышь меня, — наконец Юджин нашёл силы сказать хоть что-то. Он посмотрел в его глаза и на мгновение увидел в них проблеск чего-то прежнего. — Тебе самому надо отсюда бежать.
— Уже поздно, — сам не ожидая того, засмеялся Оскар. Он никогда не смеялся так. От этого смеха было больно и страшно, и он совершенно не мог остановиться. Перед его глазами проносилась карусель из летящих по комнате теней, Юджина, смотрящего ему прямо в глаза, то и дело превращавшегося в какую-то неясную дымку, и во всём этом — смех. Дикий, сводящий живот в спазме, тот, от которого хочется упасть на землю, биться в агонии и задохнуться.
Он не знал, сколько времени прошло. Просто в какой-то момент он снова смог дышать, а мысли стали несколько яснее. Юджин по-прежнему стоял перед ним, нервно озираясь по сторонам (не в поисках телефона ли?), а тени протягивали к ним руки. «Я уже перепробовал всё, всё, что мог, — подумал Оскар. — Но… может, можно иначе? Ей ведь нужен я… И, что если она получит своё сполна? Она успокоится?» — он бросил задумчивый взгляд на временно пустующее зеркало. Решение казалось крайне логичным и таким простым.
— Уходи, — лишь смог прошептать Моррей. — И завтра не приходи. И послезавтра. Мне, мне нужно побыть одному… — Оскар спрятал взгляд, лишь бы только Юджин не догадался об истинном смысле его слов. — Ты, ты со мной увидишься через пару-тройку дней, да… Через пару-тройку дней. А мне, мне нужно закончить дела. Все дела, — он развернулся и как ни в чём ни бывало направился к столу медленными шагами.
— И не вздумай, — резким движеньем Юджин схватил его за плечо. В голове стучала одна-единственная мысль, мысль, от которой его буквально выворачивало наизнанку: все его надуманные кошмары сейчас стали реальностью. Оскар никак не реагировал, лишь безвольно опустил голову. «Идиот», — отчаянно подумал Юджин, пытаясь понять, что делать. Телефон явно валялся в кармане пальто, а оставить его — даже на пару секунд — нет, он не мог себе и такого позволить, особенно после всего того, что он видел.
— Оскар, ты не должен даже допускать подобных мыслей. Это ничего не решит, — тот будто и не слышал. Для Юджина сейчас не имело значения, что же привело его к таким мыслям, важнее было от них отвлечь. Хотя бы отвлечь. — Ты можешь посмотреть на меня? Ты меня слышишь? Оскар?
Тот лишь снова зашёлся в приступе хохота. Юджину показалось, что он в своём самом страшном сне в жизни. Но это реально. Он сейчас, действительно, стоит посреди квартиры, полной непонятных шорохов, перед ним человек, бьющийся в приступе истерического смеха, человек, ради которого он, если понадобится, прогонит всех призраков и прочих тварей. Только, видимо, это ему не под силу. Внутри Юджина всё дрожало. Он и сам не понял, как приблизился, и, крепко схватив его за плечи, встряхнул.
— Оставь! — каким-то незнакомым тоном рявкнул Оскар, оттолкнув его, перед этим больно вцепившись в предплечья. — Это моё дело. Я так решил. И меня уже достало, что кто-то за меня всё решает. До этого — драгоценная мамочка, настолько драгоценная, что я боялся спать с ней в одной квартире. Думал, что она ночью залезет в мою комнату и задушит. А потом чёртовы полгода после её смерти видел бесконечные кошмары, как она открывает двери в моей общаге, выползает из-под кровати, стучится в окно. Я устал быть ведомым. А сейчас ты пытаешься за меня решить. Решить то, как распоряжаться моей чёртовой жизнью. Если моя жизнь — дерьмо, так к чему она мне? — он выдохнул, снова будто проснувшись, и замер.
Юджин смотрел на него, не моргая, лишь на долю секунды, он как-то неуверенно и боязливо коснулся рукой щеки и задумчиво рассматривая на ней мокрый след. «Это… действительно слёзы?» — он смотрел, почти не веря, точно видя их в первый раз в своей жизни.
— Я… — Оскар почувствовал, будто его окатили холодной водой. «Как я мог всё это сказать? — пронеслось в его голове, а в горле сжался комок. — Но я не могу позволить ему быть даже рядом со мной… Ведь, даже… Я, я опасен, опасен с любой стороны».