Кто-то подбежал и слегка тронул его за плечо, протягивая очки. Одно стекло треснуло, но в целом хоть что-то увидеть можно. Повернувшись, он увидел, что рядом с ним прямо на асфальте сидит Оскар, запыхавшийся, с побелевшим лицом, а вокруг стоят прохожие с почти такими же лицами. В нескольких метрах от них какой-то мужчина, скручивал бьющуюся в истерике молодую женщину.
— Мужчина, как вы смеете? Отпустите её, — возмущённым голосом вопила какая-то дама, угрожающе размахивая сумкой.
— А вы видели, что она пыталась сделать? — рявкнул мужчина. — Она его едва не задушила и пыталась под машину бросить.
Незнакомка не нашлась, что сказать, и скрылась в толпе.
— Я хотела вместе, — взвыла женщина, извиваясь в его руках. — Вместе. И чтоб уже навсегда.
Юджин с ужасом смотрел на неё. Светлые волосы растрёпаны, лицо красное, искажённое до неузнаваемости, но всё тот же звенящий, точно стеклянный, голос…
— Энн, — лишь прошептал он.
***
Трис, задумчиво раскачиваясь, стояла, опершись на спинку стула, на котором прежде сидела Эллайя, и наблюдала за танцующими фигурами. Юджин с меланхоличным выражением пытался что-то сыграть на старой гитаре, которую нашла Элла где-то в кладовке примерно после третьего бокала вина. Его тоже заставили выпить (точнее, Оскар под предлогом «тебе просто обязательно нужно забыться»), и теперь он пытался вспомнить хоть какие-то аккорды к песням, что он знал. Правда, из-за легкого опьянения и неприятных разговоров его предпочтения скакали от сопливого инди до Highway to Hell.
— Чёрт возьми, Оскар, хватит наступать мне на ноги, — фыркнула Элла, свободной рукой прибавляя громкость. До этого она включила свою любимую подборку старых песен, настроение в которых менялось от безудержного веселья до «я буду лежать на полу и плакать, и вы не посмеете меня осуждать».
— Это ты на меня падаешь, я тут ни при чём, что тебя качает, точно корабль во время шторма, — парировал он.
— Ещё одно слово — и я начну играть Hotel California. На расстроенной гитаре, — угрожающе посмотрел на него Юджин.
— Прошу прощения, миледи, кажется, нам пора расстаться, — он скорчил скорбное лицо, откланявшись. Элла засмеялась и поспешила вернуться на своё место. — Вы угрожали, мне? — наигранно театральным тоном Оскар обратился к Юджину, который едва сдерживался, чтобы не засмеяться.
— Да, и месть моя страшна. Будет, — прибавил он, сбившись из-за того, что не выдержал и всё же улыбнулся.
— В таком случае, вызываю Вас на дуэль, — Оскар драматично взмахнул рукой. — Эм, а на чём будем состязаться? — шепнул он в сторону Эллы.
— Давайте стихами, кто что вспомнит, — засмеялась та. — Только не декадентов, — прибавила она. Лицо Моррея тут же приобрело недовольное выражение.
— Тогда он первый, — фыркнул он, указывая на Юджина. Тот задумчиво протянул руки, встал с дивана и пристальным взглядом изучил корешки книг, стоявших на полках.
— Что же… — пробормотал Кэдоган, зацепившись взглядом за, наверное, единственный тут сборник поэзии. — Старо как мир, но зато проверено временем.
— Начинай уже, — с притворной усталостью протянул Оскар, схватившись руками за спинку дивана.
— Твоя душа противится свиданьям.
Но ты скажи ей, как меня зовут.
Меня прозвали «волей» иль «желаньем»
А воле есть в любой душе приют, — задумчиво продекламировал Юджин, закрыв глаза.
— Так, значит? — усмехнулся Моррей, бросив на него удивлённый взгляд. — Дело твоё.
Ни собственный мой страх, ни вещий взор
Вселенной всей, глядящий вдаль прилежно,
Не знают, до каких дана мне пор
Любовь, чья смерть казалась неизбежной, — Оскар, не отводя взгляда, подошёл ближе.
— Ты говоришь, что нет любви во мне.
Но разве я, ведя войну с тобою,
Не на твоей воюю стороне
И не сдаю оружия без боя? — Юджин лишь склонил голову, мягко улыбнувшись и сделав пару шагов в сторону, точно в танце.
— Разлукой смерть не угрожает нам.
Пусть я умру, но я в стихах воскресну.
Слепая смерть грозит лишь племенам,
Еще не просветленным, бессловесным, — тот подошёл ближе, почти прошептав последние слова.
— Повторяться не по правилам, — как будто укоризненно посмотрел на него Юджин.
— Плевать, мне хотелось взять именно эти строчки, — усмехнулся Оскар.
— Мы всего ничего выпили, а вы тут читаете сонеты Шекспира, на фоне орёт Addicted to Love, и вообще чёрт знает что происходит. И в моём доме, между прочим, — донёсся полувозмущённый вопль Трис.
— You know you’re gonna have to face it, you’re addicted to love, — не отводя взгляда с Юджина, прошептал Оскар, точно и не услышав её.
— Мне бы так, — вздохнула Элла. — А то только «где этот чёртов штатив, да я твои цветы реактивами залью» и так далее в этом духе. И вообще, фотографировать втихушку — некрасиво, — прибавила она, заметив, что Трис молча, с какого-то совершенно непонятного ракурса, почти спрятавшись за диваном, фотографирует Оскара и Юджина.
— Ничего, спасибо потом скажут, — засмеялась она.
***
— Так у тебя всё по-прежнему? — Элла устало улыбнулась Юджину. Тот тоже улыбнулся в ответ, но тут же перевёл взгляд на залив, серое море, переливающееся в закатных красках приглушённым пыльным розовым и таким же пыльным лиловым. Чайки с криками перелетали то на мачты стоявших вдали грузовых кораблей, то на фонарные столбы, уже загоревшиеся приглушённым холодным белым светом. — Я всё же не понимаю, почему ты вернулся сюда.
— Слишком много воспоминаний, — покачал он головой.
— Тут как будто меньше.
— Здесь, здесь они совершенно иные. Я даже не знаю, как объяснить, — Юджин закрыл глаза, точно вспоминая о чём-то. Невольно улыбнулся. — Знаешь, что он сказал тогда?
— Что?
— Восемьдесят первый сонет.
— Я не помню их наизусть, в отличие от вас, — Элла покачала головой, кутаясь в лёгкую куртку.
— Тебе ль меня придется хоронить
Иль мне тебя, — не знаю, друг мой милый.
Но пусть судьбы твоей прервется нить,
Твой образ не исчезнет за могилой.
— Шекспир на все случаи жизни, — задумчиво произнесла она.
— Воистину, — прошептал он, снова зажмурившись.
— И что будешь делать дальше?
— Как раньше, — он пожал плечами. — Вернусь в свою библиотеку. Надеюсь, они меня за десять лет не забыли, — усмехнулся он. — Приберусь в старой квартире. Куплю кота. Назову его Шарль. И буду как-то существовать.
— Может, лучше бы остался? Мы всё же не чужие люди.
— Нет, — Юджин как-то особенно отчаянно покачал головой. — Мне нужно быть одному сейчас, — он попытался улыбнуться.
— Чёрт, время, я так на автобус опоздаю, — пробормотала она, глянув на уличные часы. — Прости пожалуйста.
— Ничего, а то тебя Трис уже заждалась. Будет как всегда ревновать, — как-то грустно усмехнулся он. — Беги.
— Пока, — Элла порывисто обняла его, встав со скамейки. — Не прощаюсь!
— Давай, — Юджин махнул ей рукой и, отвернувшись, точно забыл о её существовании.
Всё, что теперь было в его голове, — лишь серовато-розовый закат, шум прибоя, свежий, немного прохладный весенний ветер.
— Серое небо, серое море и в мыслях серо, ты ведь так говорил, да? — прошептал он.