Если этот человек будет мне верен, то я спокоен за свои наземные силы, которым предстоит как следует повоевать в ближайшее время.
Он был агрессивен в бою, а его тактика наземных сражений вошла в историю и стала преподаваться в академиях. За свои неполные шестьдесят лет жизни, этот человек устроил научно-технический и тактический переворот в имперской военной мысли. Он шел в бой в первых рядах, сеял смерть и разрушения, подвергая себя той же опасности, что и его бойцы, отчего считался уважаемым и едва ли не почитаемым бойцами командиром наземных сил.
Под огнем противника он вел себя мужественно, не пасовал, обладал прекрасной тактической грамотностью и оценкой обстоятельств.
— Что вами движет, генерал-майор? — поинтересовался я.
— Верность долгу, — ответил мой собеседник. — Идеалам Империи.
— Это крайне широкое понятие, — подметил я. — Что оно означает для вас лично?
— Четкость поставленных целей, закон, порядок, дисциплина, — без малейшего промедления ответил он. — Уничтожение врагов.
— Вот даже как, — произнес я. — Всех без исключения?
Генерал-майор очевидно заподозрил неладное. Иначе как понять то, что он попытался пригвоздить меня к спинке моего же кресла одним лишь взглядом? Даже Рукх заворочался в темноте — блеснул его обсидиановый кинжал. Острый, но крайне хрупкий.
— Я — солдат, — четко произнес он, смотря мне прямиком в глаза. — Я выполняю приказы.
— Но вы и не штурмовик, — возразил я. — Вы — пехотный генерал. Человек, который уполномочен принимать решения. И в настоящий момент мой интерес прост: вы готовы уничтожить любого врага, на которого вам укажу я, Верховный Главнокомандующий?
Генерал-майор едва заметно прищурил глаза. Словно пытался проникнуть в мой мозг и увидеть там подоплеку слов.
Ожидаемо, что у него ничего не получилось.
— Да, сэр, — после недолгой игры в гляделки согласился он. — Любого врага.
— Даже если это будет ваш сын, Зевулон, являющийся офицером Новой Республики? — уточнил я. — Предатель, разочаровавшийся в Новом Порядке. Собственно, как и все мы, кто находится под моим командованием. В том числе и вы сами, генерал…
Лицо стоящего передо мной генерал-майора стало маской мрачного существа, стоящего перед сложным морально-идеологическим выбором. Идеология и верность Империи против возможной встречи на поле боя с собственным ребенком. И вполне возможной вероятностью уничтожения последнего.
Потому как разведка говорила прямо и четка — сынок в бою похож на отца.
— Да, — четко ответил генерал-майор. — Предательство Нового Порядка — не предательство идей Империи. Если придется — я буду сражаться против него. Но предприму меры к тому, чтобы взять сына в плен живым.
Сын — единственное его уязвимое место. Последняя надежда войти в историю, обессмертить свое имя не только уничтожением и разрушением, но и созиданием.
Для инвалида, лишенного возможности передвигаться, это крайне важно.
Впрочем… Для меня это не играет большой роли.
Решение принято.
— Принимается, генерал-майор Максимилиан Вирс, — я поднялся, обошел стол, приблизился к сломанному, но не сломленному человеку и протянул правую руку, предварительно сняв с ладони перчатку. — Добро пожаловать в Доминион. Готовы вернуться в обойму?
Посмотрев на меня, словно взяв на прицел, генерал Вирс, наставник Фрейи Ковелла и икона имперских вооруженных сил, не сходивший с агитационных плакатов Империи, крепко пожал мне руку.
— Всегда готов, гранд-адмирал, — сухо ответил он. — Показывайте своих неучей. Я научу их любить АТ-АТ.
Глава 2
Принципиальная позиция
Девять лет, восемь месяцев и шестые сутки спустя Битвы при Явине…
Или сорок четвертый год, восемь месяцев и шестые сутки после Великой Ресинхронизации.
(Три месяца и двадцать шестые сутки с момента попадания).
Херглик выглядел несколько разочарованным, когда опустился за столик Мары, разом занимая все пространство на противоположной стороне.
— Я приношу свои извинения, графиня Клерия, — обратился он к девушке, продолжающей играть роль высокородной дамы. За время работы в качестве Руки Императора у нее было много личин, имен, фальшивых биографий. «Графиня Клерия» — имя, под которым она расследовала информацию о присвоении и растрате моффа Гловстока спустя некоторое время после Битвы при Явине. В конечном итоге его осудили за измену трону и растрату имперских средств, а доказательства, которые она получила в ходе исследования его личных хранилищ, вывели ее на еще один заговор — в секторе Шешла. Там же она, кстати, познакомилась и с теперь уже бывшим моффом Дисрой. Тогда он был всего лишь главным управляющим и творил столь мерзкие дела, что лишь обстоятельства не привели к его кончине. Судя по их встрече на Яге-Малой, Дисра или сделал такой вид, ограничившись полутуманными намеками, или все же не узнал ее, так как не сказал этого прямо. Все-таки тогда их знакомство лично не состоялось, но когда она производила арест губернатора сектора Шешла, во дворце последнего находилось немало разумных. Кто-то из них мог и поделиться наблюдениями с Дисрой относительно ее внешности. Да, на Яге Малой она совсем немного изменила свое лицо, чтобы не быть опознанной, но…