ПОЛУЧАЕТСЯ, ЧТО ОНИ ТРЕБУЮТ ОТ НЕГО ПРИЗНАНИЙ, ЗАРАНЕЕ ЗНАЯ, ЧТО ПРИ ЭТОМ НИ ОДНОМУ ИЗ НИХ НЕ ПОВЕРЯТ!
Где же здесь логика у них?
Знания и жизненный опыт шестнадцатилетнего Никиты, равно как и двадцатилетнего Ульфа, были слишком малы, чтобы понять, что п р и в и л е г и р о в а н н ы й е в р о п е е ц - существо совершенно особое. Не надо путать его с миллионами обычных трудяг, в поте лица добывающих свой хлеб, которые, в принципе, мало чем отличаются друг от друга в разных частях света, будь то Европа, Россия, Индия или Китай. «Привилегированный европеец» - тот, кто в силу своего происхождения или (и) воспитания уже с детства готовится встроиться во властно-бюрократическую вертикаль. Он одинаков и в XVIII-м веке, и в XIX-м, и позже. По мере созревания его личности ему вдалбливают в голову одни и те же представления о мире, превращая его в существо, недалекое и ограниченное, способное мыслить и действовать только в рамках определенного шаблона. Если вдруг этот шаблон входит в противоречие с элементарной логикой, выбор будет сделан в пользу него, а не логики. Воспринять какие-то аргументы, выходящие за рамки Его Величества Шаблона, такое существо не способно. Оно будет слушать, но не слышать, а верить только тому, чему хочет верить.
Хотя, различия бывают. Ватиканские и мадридские католики с оговорками могли бы воспринять какие-нибудь ссылки на Промысел Божий или Деву Марию. На допросе у инквизиции, если на костер не хочется, а голова работает, да и язык хорошо подвешен, можно эту самую инквизицию завести в такие эзотерические дебри, что святые отцы запутаются и отстанут. Нет, конечно, легким испугом тут не отделаться все равно, порку с покаянием все равно назначат, но после – гуляй, рванина, на все четыре стороны. То есть, от аутодафе отмазаться вполне было можно, если самому в зулупу не лезть.
Но в протестантской Швеции и подобных ей странах такое не прокатит. Здесь царствует Шаблон. В свое время философ Людвиг Фейербах, попытавшийся объединить материализм с гегельянством, дал очень правильную характеристику тому, что назвал «протестантской этикой».
Всего этого Никита-Ульф знать не мог, но ситуацию для себя понял верно. Говорить им что угодно – бесполезно. Они во всех вариантах не поверят и будут упорно и методично пытать дальше, хотя и заранее знают, что не поверят. Но все равно будут требовать ответа, людишки с ущербной логикой.
Ярость и ненависть заставили Здрогова забыть даже о страхе перед дальнейшими пытками и неизбежным четвертованием.
- Мрази, сволота! – крикнул он по-русски, сразу после этого перейдя на шведский. – Да вам же нет разницы, что я сейчас скажу! У вас же бананы в ушах! Пошли вы все подальше! И хрен я вам еще хоть словечко скажу, поняли?! Не дождетесь!
Дальнейшее было вполне предсказуемо. Никиту снова поволокли на тот самый пыточный стол, пристегнули к нему ремнями, а к табурету была пристегнута уже правая рука, на которую палач обрушил молоток.
На какое-то время Здрогов от боли потерял сознание и очнулся от того, что ему на голову вылили ведро ледяной воды.
Но всему плохому, как и хорошему, когда-нибудь приходит конец. Вот и сейчас полковник Брудберг объявил, что заседание суда будет продолжено завтра.
«Значит, завтра будут ноги ломать», - с тоской подумал Никита.
Превозмогая боль, он поплелся по тюремному коридору, сопровождаемый конвоирами. И вновь он оказался в своей камере, а дверь захлопнулась.
Впрочем, Никита понимал, что вскоре захлопнется и другая дверь – та, что отделяет земную жизнь каждого человека от всего того, что происходит после нее.
Глава 31. Неожиданный друг
На рукава своей белой рубахи Здрогов старался не смотреть: он и так знал, что они обильно пропитаны кровью. Стараясь не совершать резких движений, которые усилили бы боль, он осторожно присел на холодную кровать.
Внезапно Никите вспомнились генерал Хольгенстрем и трое его гостей, которые методично составляли хладнокровный план разгрома и расчленения России.
- Чтоб вы сдохли все, контра белогвардейская! – громко выдохнул он из себя сгусток ненависти, не заметив, что перешел на русский.
- На чью голову ты сейчас послал проклятие на языке Странного Мира? – вдруг раздался женский голос совсем рядом.
И сказано это было п о - р у с с к и ! Голос же принадлежал, похоже, совсем молодой девушке.
От неожиданности Никита вскочил с места, застонав от усилившейся из-за толчка боли в раздробленных руках, пытаясь разглядеть, кто сейчас к нему обратился.