Сходство Ксеркса с Киром было и в стремлении расширить свои владения путем победоносных завоевательных походов.
И Ксеркс двинулся на Элладу. Разумеется, Файзак сопровождал его. Ведь война – это именно та ситуация, которая наиболее благоприятствует замыслам заговорщиков. В походе к царю легче всего подобраться, чтобы его убить.
Файзак это понимал, поэтому в каждом отряде персидского войска были его шпионы, которые следили за настроениями воинов. Также было установлено тайное наблюдение за всеми персидскими военачальниками, чтобы на корню пресечь попытку любого заговора.
В Фермопильском ущелье путь персидской армии преградил отряд спартанцев царя Леонида. Эллины удерживали проход до тех пор, пока не были окружены персами, которые начали осыпать спартанцев стрелами.
Неожиданно неизвестно откуда появился человек, по виду – эллин, в бедной одежде, сшитой из лоскутков. Расталкивая ничего не понимающих персов, он пробился в передний ряд лучников, сорвал с себя лук и начал пускать стрелы в сторону спартанцев, причем – очень метко. Именно его стрела поразила царя Леонида.
Удивленные персы ему не препятствовали. Но когда последний защитник Фермопил упал, они набросились на незнакомца, обезоружили его и привели к Файзаку.
- Кто ты и зачем сюда пришел? – спросил сановник Ксеркса.
- Меня зовут Эвадн, - ответил эллин.
- Ты похож на спартанца, - заметил Файзак.
- Это не так, хоть я и живу там. Я илот.
Это объясняло многое. Среди тех, кто тогда населял Элладу, не было более несчастного народа, чем илоты.
Когда-то давно воинственные племена дорийцев захватили часть Пелопоннесского полуострова, основали город Спарту и превратили покоренное население в вечных, пожизненных и бесправных рабов, которые и были названы илотами.
Спартанцы не работали, из них воспитывали только воинов. Всю работу совершали за них илоты. Ни сын, ни внук, ни правнук раба никогда не могли стать свободными людьми. Спартанцы не считали их за людей вообще. Илоту можно было плюнуть в лицо, избить его, изнасиловать его жену, дочь или сына. Впрочем, такого обычно не происходило, главным ужасом для рабов было совсем иное.
Со времен Ликурга в Спарте существовал такой обычай, как «криптии». Все спартанские юноши проходили обучение в военных школах, и там время от времени их обязывали устраивать охоту на рабов. Юноши должны были выслеживать илотов, врываться в их жилища и убивать голыми руками: задушить или сломать позвоночник. Делалось это с двойной целью: привить молодежи способность убивать врага и одновременно истреблять самых сильных илотов, держа в страхе остальных. Криптии приветствовал афинский философ Платон, называвший их «недурным обычаем».
Нетрудно догадаться, что илоты ненавидели своих поработителей и угнетателей самой лютой ненавистью, время от времени поднимали восстания, которые неизменно подавлялись спартанцами, а семьи восставших полностью вырезались.
Известие о вторжении персов в Элладу воодушевило илотов, которые, хоть и понимали, что персидское иго тоже не подарок, но страстно мечтали рассчитаться со своими мучителями-спартанцами. Они были готовы поднять восстание, но оружия у них не было: спартанские законы запрещали рабам его иметь. Прислать оружие могли персы.
Выслушав незнакомца, Файзак задумался. Потом он подозвал к себе начальника своей стражи, что-то сказал ему на ухо, и тот вышел.
- Я не поверил тебе, - заявил сановник Ксеркса. – Ты спартанский лазутчик, который должен убить нашего царя.
- А это тебя ни в чем не убедит? – спросил Эвадн и, повернувшись к собеседнику спиной, задрал хитон, оголив спину, которая оказалась покрытой застарелыми шрамами.
Файзак рассмеялся:
- Это лишь убедило меня в своей правоте. Ты думал, я не знаю, что в спартанских школах юношей часто секут, чтобы приучить их к боли?
В палатку вельможи ворвались воины, выволокли Эвадна наружу и привязали его к ближайшему дереву. Следом вышел и Файзак.
- Если бы у меня было время, я бы сумел заставить тебя во всем признаться. Но времени у меня нет. А у тебя есть два пути. Если ты будешь упорствовать, тебя убьют. Если же расскажешь правду, я тебя отпущу, даже если твоей целью было убить Ксеркса. Даю в том слово. Раскрытого и признавшегося лазутчика можно не убивать, потому что он уже не опасен.