Вместе с ним девушка ушла в другую комнату, а Злата и Станко пошли во двор. Вскоре оттуда раздались удары топора и треск дерева – парень колол дрова.
Разговаривал Гораждич с Аленой около часа, а потом окликнул Злату.
- Ну что? – спросила ясновидящая.
- Уникальная девушка, - ответил Зоран. – Если терпения у нее хватит, то ее ожидает большое будущее.
У Алены, которая уже научилась понимать отдельные сербские фразы, радостно ойкнуло сердце. Она поняла, что знаменитый гипнотизер готов заняться ее обучением, притом – не только из уважения к просьбе Златы. Что-то он сумел разглядеть и в ней самой. Неужели изначальные способности к такому непростому ремеслу, как гипноз?
«Как удачно начала поворачиваться моя жизнь!», - подумала она.
Во время обратного пути в Нови-Сад она пребывала в радостном возбуждении. Вечером они со Станко отметили праздничным ужином успех ее знакомства с Гораждичем.
А на следующий день жених повез ее в Белград и провел по центру города. Архитектура зданий главной улицы чем-то напоминала Невский проспект. Остатки крепости Калемегдан Алену особо не впечатлили. На обратном пути они заехали в Земун – маленький северный пригород Белграда, сохранивший старинный облик.
На следующие дни в планах у Станко стояли Загреб, Дубровник и Любляна, но вдруг в их жизнь ворвалось событие, которое изменило весь расклад.
Это был телефонный звонок. Станко сообщили, что Злата при смерти.
Оставив Алене ключи от квартиры, он умчался и вернулся домой только через сутки мрачный и подавленный. Девушка даже не встретила его главным вопросом – все было ясно и так.
Станко уселся в кресло и уставился перед собой в одну точку. Алене было знакомо это состояние. Она подошла сзади, приобняла его и сказала:
- Я очень сочувствую горю твоей семьи, но понимаешь… Рано или поздно это случается с каждым человеком.
- С каждым, но не со всеми одновременно, - непонятной фразой ответил серб.
Наступило молчание. Потом Станко, на что-то решившись, тряхнул головой и произнес:
- Все-таки не получится у нас избежать этого разговора.
- Станко, ты о чем? – спросила Алена, холодея от нехорошего предчувствия и неосознанно перебирая в голове варианты той неприятной новости, которой он ее собирается огорошить.
Но меньше всего она ожидала услышать то, что он сказал.
- Алена, я знаю те предсказания Златы, которые она больше никому не поведала. Перед смертью она их подтвердила, и это совпадает с новостями из большой политики. Короче… Мировая ядерная война. Очень скоро. Никто не уцелеет.
- Но почему?! – выкрикнула Алена. – «Разрядка» же идет! Мы с американцами теперь чуть ли не лучшие друзья! Встречи, делегации, культурные обмены, в космос вместе летаем. Мы все время о них хорошо говорим, а они – о нас.
- Это внешняя сторона. Но базы в Тебризе и Мешхеде уже строятся, а СССР готовит свой ответ. Перед восемьсот двенадцатым годом вы с Наполеоном тоже были лучшими друзьями. И с кайзером перед девятьсот четырнадцатым. Да и Гитлером перед двадцать вторым июня ничто особо беды не предвещало. Такого рода кризис развивается медленно, мало заметно, словно тучки тихо собираются на синем небе, а потом вдруг становится подобен грозе. Но в шестьдесят втором году все разрешилось мирно. Сейчас, увы, так уже не будет.
- Что тебе сказала Злата? – спросила Алена упавшим голосом.
- Все это она говорила мне и раньше. А сейчас… Она почему-то перед смертью увидела мир недалекого будущего глазами Мохаммеда Идриса, алжирца из города Сетиф.
Станко замялся и закончил:
- Но я бы не сильно хотел тебе это пересказывать в подробностях.
- Нет, ты уж давай, раз начал, - заупрямилась девушка. – И вообще, любая неопределенность хуже плохой определенности.
Без особого энтузиазма югослав начал рассказ о будущих событиях, которым предстояло наступить уже скоро.
Алжир – страна нейтральная, поэтому его не затронула ядерная дуэль между противоборствующими сторонами. О начале мировой войны его жители узнали из срочных сообщений местного радио и телевидения, ради которых были прерваны телевизионные и радиопередачи.
Менее чем за час Сетиф превратился во что-то, напоминающее встревоженный пчелиный улей. Жители высыпали на улицы и устремились к центральной площади. Там они, бурно жестикулируя, принялись обмениваться впечатлениями от услышанного. Звучали две противоположные точки зрения.